«Алексей! Это Пафнутьев. Собирайся, незаметно выходи из дома и лови такси. Жду тебя на перекрестке Тверской и Брюсова переулка. Есть важный разговор. Доберешься — напиши, звонить не надо».

Может Виталий Борисович меня о чем-то предупредить хочет? Или, не дай бог, с Леськой что-нибудь приключилось? Я уже, сука, ничему не удивлюсь! Ладно, пусть он сам мне все и расскажет при встрече, гадать и накручивать себя не буду.

Отправив «Скоро буду», быстро оделся и, не забыв захватить из запасов Алексии темную шапку, в простонародье именуемую пиdоркой, выскользнул на темпе в коридор и спустился на первый этаж, мониторя окружающее. Не спали двое Дворцовых, патрулирующих территорию вокруг дома, один не спал в помещении с пультом сигнализации на первом этаже и двое в домике на проходной. По очереди погасил всех пятерых, спокойно пересек двор и вышел за ворота, продолжая мониторить окружающее. Пройдя метров триста, открыл на телефоне приложение, вызвал такси и натянул шапку по самые глаза — верноподданнические восторги водителя такси, если он меня узнает, мне были совершенно ни к чему.

Сев на заднее сидение подъехавшего такси, пожелал водиле доброй ночи и выдохнул — судя по отсутствию шума в переулке, из особняка ушел я чисто.

Дорога по ночной Москве много времени не заняла, и меньше, через пятнадцать минут, я был на требуемом перекрестке. Пожелав таксисту счастливого пути, смахнул сообщение о списании денег за поездку, зашел в присланное Пафнутьевым сообщение и отправил очередной ответ, что на месте. Убедившись, что сообщение получено, приготовился ждать.

Тверская даже ночью была красива — фонари, подсветка домов, витрины магазинов, все это регулярно проверялось ведомством деда Владимира, да и сам он любил проверять центральные улицы столицы лично, в том числе и в ночное время.

Из созерцательного настроения меня вырвал громкий непонятный звук, донесшийся из Брюсова переулка. Возбудившаяся чуйка спокойно сигнализировала об исходящей оттуда опасности. Оказавшись в переулке, я увидел всполохи пламени, которые начинали подниматься как раз в том месте, где находился особняк Дашковых. А вот и сирена сигнализации у них заорала…

И какого хрена?

Первым моим желанием было рвануть к родственничкам на помощь, но я вовремя себя остановил — чем я им могу помочь со своим огнем? А вот Пафнутьев со своей водой был бы весьма кстати… Сука, а где Пафнутьев?

Набранный мной номер был не абонент. Хрен с тобой, золотая рыбка, тут не до конспирации, у Дашковых пожар! Я стал набирать тот номер Пафнутьева, который был забит в память телефона.

— Слушаю, Алексей. — спокойным голосом ответил он мне после третьего звонка.

— Виталий Борисович, вы где?

— Дома. — так же спокойно ответил он. — Сплю. Что случилось?

— Как что? — заорал я в трубку. — Вы мне встречу назначили на перекрестке Тверской и Брюсова переулка, я приехал, а сейчас тут особняк Дашковых горит!

— Успокойся, Алексей. Я тебе никакую встречу не назначал. С этого номера тебе звонили?

— Мне не звонили, а написали с неизвестного номера, типа, это вы хотите поговорить о чем-то важном.

— Охрана с тобой?

— Нет, я сбежал из особняка, вы мне написали, что незаметно надо выйти.

— Не я. — поправил он меня.

— Хорошо, не вы. Что делать-то, Виталий Борисович? Дашковы-то горят!

— Слушай меня внимательно, Алексей. Похоже, нас с тобой кто-то очень круто подставил. Сейчас я буду звонить твоему отцу, а ты в это время звони Прохору и внятно объясняй ситуацию, пусть он к тебе мчится. Сам же оставайся на месте и постарайся, чтобы тебя видело как можно меньше людей. Понял меня?

— Понял.

— И еще, Алексей… — он запнулся. — Молись, чтобы Государь сначала разобрался, а не… Иначе, нам с тобой наступит полный и законченный пиzдец…

— Саша, это явно подстава. — ровным голосом закончил описание сложившейся ситуации Пафнутьев.

— Виталя, я тебе верю. — а вот голос Цесаревича был далек от спокойного. — Но, сам понимаешь, разбираться в этой ситуации будем очень тщательно. У меня, конечно, есть мысли, кто у нас тут развлекается подобным образом, но сначала я бы хотел услышать твое мнение.

— Тагильцев с компанией. Больше просто некому.

— Полностью с тобой согласен, Виталя! Действительно, больше просто некому. Надо только до отца эту простую мысль донести. Короче, сиди пока дома, жди моего человечка, который подтвердит, что ты никак не мог находиться в момент нападения на Дашковых рядом с их особняком. А я же пока дам команду на проведение всех необходимых мероприятий. Предупреждаю сразу, ты до особого распоряжения отстраняешься от службы.

— Мог бы и не говорить, я все прекрасно понимаю. — спокойно ответил Пафнутьев. — Единственное, за что я переживаю, так это за то, как бы Государь делов не натворил в гневе. И Государыня тоже. Ты бы как-то сгладил углы, а то…

— Постараюсь. Как раз сейчас буду отцу звонить, если им с мамой уже Дашковы не позвонили. С этих станется.

— Лёшка, какого хрена ты вообще реагируешь на сообщения с непонятных номеров? — орал в трубку Прохор. — А позвонить на этот номер и убедиться, что это действительно тот человек, чьим именем сообщение подписано, мозгов совсем не хватает?

— Это после того звонить и проверять, как дед Вику в длительную командировку отправил, а Леське запретил возвращаться в Москву? — возразил я. — Да я уже вообще ни в ком и ни в чем не уверен, и жду любой подлянки со стороны любимых родичей! А тут мне, типа, Пафнутьев пишет, у которого присутствует личная заинтересованность, и предлагает встретится для серьезного разговора. А вдруг его к этому моменту Император уже очередной подляной в целях моего воспитания грузанул? Или с Леськой что-то случилось, о чем он по телефону не хотел говорить? Могло такое произойти? Могло! Вот я и не стал ничего проверять, решив выяснить все на месте.