— Маша, на видеоконференцию останешься?

— Останусь, все равно спать уже не хочется. Что с Алексеем делать собираетесь?

— Пусть пока сидит в Бутырке. — отмахнулся Император. — Там хоть есть какая-то гарантия его защиты от ответных шагов Тагильцева, если таковые воспоследуют. Саша, ты с Лебедевым связался?

— Да, отец. Три колдуна уже должны были приступить к дежурству в Бутырке.

— Будем надеяться, что эта перестраховка окажется лишней. Белобородов с Кузьминым?

— Отправятся туда сразу же после видеоконференции.

— Хорошо. Тогда будем приступать.

— Как же я рад вас обоих видеть! — демонстративно развалившийся в кресле приемной Императора Кузьмин с широкой улыбкой смотрел на Пафнутьева и Белобородова. — Как в старые добрые времена! Что хоть такого случилось, если меня Николаич из койки в пять утра выдернул?

— Заткнись, Ваня! — не очень любезно ответил ему Белобородов. — И без тебя тошно!

— У меня приказ держать нашего Колдуна в курсе происходящего. — с непроницаемым лицом сказал Пафнутьев. — Так что слушай внимательно, Ванюша.

Еще в самом начале отчёта Пафнутьева о произошедших событиях, с Ивана-Колдуна слетела вся напускная веселость, дослушивал он с видимым напряжением, а в конце заявил:

— Тагильцева работа! К гадалке не ходи! Это он, со своим пристяжным Олежей, всё всегда делают чужими руками! Да и кто из Родов, находящихся в здравом уме и твёрдой памяти, посмеет поднять хвост на родственников Императорского Рода?

Если Белобородов после этих слов несколько напрягся, то вот Пафнутьев удовлетворённо кивнул:

— Мы с Николаичем пришли точно к таким же предварительным выводам, да и Государь, насколько я в курсе, думает точно также.

— Значит, всё-таки церковники воду мутят… — вздохнул Белобородов. — И в Афганистане тоже они?

— Больше просто некому, Петрович. — кивнул Пафнутьев. — Мы уже все варианты проверили на десять раз, выгоднее всего устранение Алексея именно Тагильцеву с его командой колдунов. Видимо, отец Мефодий видит в твоем воспитаннике серьезную угрозу в будущем, вот и напрягается уже сейчас.

— А это, друзья мои, — хмыкнул Иван, — очень большая проблема. Я вот, например, против Тагильцева могу и не выстоять, а про Алексея вообще молчу. Ему даже до моего уровня ещё расти и расти. Николаич, кстати, об этом прекрасно знает, и, уверен, Государю нашему об этом доложился. — он задумался на секунду. — И вообще, я себе даже представить не могу, как Романовы будут закрывать вопрос с компанией Тагильцева… Это ж бойня будет…

— А тебе и не надо ничего представлять, Ванюша. — обозначил улыбку Пафнутьев. — Твое дело маленькое — слушаться приказов. И вообще, насколько я в курсе, ты у нас теперь напрямую подчиняешься Петровичу. — он указал на Белобородова. — Вот и будешь приказы получать от него.

— С большим нашим удовольствием! — Кузьмин вскочил и кивнул Прохору, одновременно щелкнув каблуками.

— Сядь уже, клоун. — отмахнулся тот. — Мне сейчас совершенно не до тебя. Как бы Лёшка в Бутырке опять чего-нибудь не исполнил, а то с него станется…

— А мне царевич нравится. — заявил Кузьмин. — С ним не соскучишься, как с вами! Особенно с унылым Борисычем, настоящим служакой. Всегда он у нас правильным был, аж до тошноты, зато большим человеком стал, не то, что мы с тобой, Петрович, два веселых гуся.

— Меня моя жизнь вполне устраивает. — буркнул Белобородов. — Вот женюсь на Екатерине, детишек нарожаем, и будет у меня в жизни совсем все хорошо. Да и будущего Императора я вырастил правильным мужчиной, именно он моя самая большая гордость.

— Это твоя самая большая гордость на всю Империю такого шороха может навести! — ухмыльнулся Кузьмин. — И мне бы очень хотелось в эти моменты быть с ним рядом. Я себе раньше таких масштабов позволить не мог, от Борисыча с Канцелярией бегал, но уж очень сильно о чем-то подобном мечтал!

— Как бы это не прозвучало странно, — Пафнутьев опять обозначил улыбку, — но я в этом вопросе с тобой, Колдун, полностью согласен. С появлением Алексея у меня тоже жизнь заиграла новыми красками. Одна Бутырка чего только стоит.

— Ага. — нахмурился Белобородов. — Жизнь у них красками и масштабами заиграла! А мне потом опять придётся воспитательные беседы с сынкой вести на предмет размаха и границ его новых развлечений…

— Это вообще ни в какие рамки не укладывается! — дружно заявили Владимировичи.