Красиво, — с заминкой проговорил он. — Потрясающий синий цвет. Такой глубокий, что, кажется, светится.

Он с любопытством смотрел на меня, а я во второй уже раз подумала о его глазах. У него они особенные, с зеленцой.

Да, Аеск Ланфорд совсем не красавец, но на него, и в его странные радужку глаз хочется смотреть.

— Необычные у вас глаза, — не замечаю, как говорю свою мысль вслух.

— И что же в них необычного? — с интересом переспрашивает мужчина.

От его доброжелательности я легко отвечаю:

— Жрец Джерт рассказывал нам про Сорпию, где распространён особенный камень — больная бирюза.

— Никогда о такой не слышал. Зато знаю, что в Сорпии почитают бога Эриуса, — заметил мой собеседник.

— Да, это бог царства мертвых, — кивнула я. — Нас, понимаете, тут хорошенько натаскивают про богов — кто в каких отношениях с Хеб и все такое… В Сорпии культ подземного мира, и камень они выбрали соответственный. Больная бирюза считается камнем с отрицательной энергетикой. Ее можно носить только уверенным в себе людям, которые достигли своих целей, иначе камень будет лишь только вредить. Джерт нам его показывал. Необычный зеленоватый цвет с причудливыми прожилками. Вот такие у вас глаза.

Аеск чуть приблизился, не глядя при этом на меня, но я видела, как внимательно он слушает.

— Даже не знаю, можно ли расценивать это как комплимент, — усмехнулся он.

Страшно смущаюсь, осознав, что лучше мне было держать рот на замке. Сравнила его глаза с камнем мира мертвых, да еще так подробно все объяснила. Ай да я! Возможно, митера Хтония в чем-то и права была, когда давала нам наставления.

— Можно, — вдруг говорю я и открыто поднимаю на него взгляд. — Больная бирюза — необычный камень.

ГЛАВА 9. Когда цветет горечавка

Тут двери атриума распахиваются, и появляется группа мужчин, из которых явно выделяется один и не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять, что это Арриксакский Верховный жрец со своей свитой. Он просто огромен, даже по сравнению с Джертом… Это гора мышц, а череп его гладко выбрит. На Верховном нет ничего, кроме узенькой полоски ткани, едва прикрывающей его мужское достоинство и не оставляющей пространства для фантазии, но его кожу щедро покрывают светящиеся татуированные узоры, такие же, что и на статуе Хеб. Все мужчины из его свиты, а их четыре человека, так же гладко выбриты и растатуированы, правда, у них и тату поменьше и одежды на них побольше.

В целом, гости мне почему-то видятся дикарями. Они жадно смотрят на послушниц, а сам Верховный задерживает долгий взгляд на Серпоине. Митера Хтония рассказывала, что арриксакские женщины не отличаются красотой, потому гостей, попавших в настоящий женский цветник (ну, не считая, конечно, меня), можно понять.

Джерт с Верховным обмениваются ритуалом приветствия, после чего бритоголовый прикладывается к шампанскому, текущему из лона Хеб, и пьёт очень долго, после чего утирает рот тыльной стороной ладони и снова кидает взгляд на красноволосую Серпоину, и я замечаю, как она быстро стреляет глазами в его сторону.

Извинившись, лорд-маг Аеск Ланфорд покидает меня, подходит к Джерту и Верховному, и они начинают о чем-то вполголоса говорить. Ну, а я все-таки возвращаюсь к своему пончику.

Праздник идет своим чередом, послушницы заводят ритуальные танцы и песни, в которых участвуют все, кроме Аеска Ланфорда. Это проявление непочтения к Хеб, но почему-то никому до этого нет и дела. Как странно, он не захотел танцевать и не стал… Разве можно так открыто изъявлять свою волю?

Я вот, к примеру, тоже не хочу, потому что не умею, но должна. Впрочем, внимания на меня никто особо не обращает, кроме лорда-мага. Один раз мы с ним встречаемся глазами, и в его сквозит насмешка. Представляю, о чем он думает! Страхолюдина, да ещё и двигаться совершенно не умеет, как пингвин — никакой пластики. Я осознаю, что рядом с другими девушками, которые по грациозности сейчас могли бы обойти любого из семейства кошачьих, я выгляжу нелепо и смешно.

В конце ритуала Джерт берёт за руку Серпоину и торжественно подводит ее к Арриксакскому Верховному жрецу.

— Я объявляю эту ночь, ночь, когда наша Блестящепрядая Богиня появилась на свет, ночью любви и наслаждения, в честь почитания Хеб!

Верховный смотрит на красноволосую, и в его черных глазах разгорается пожар, а Серпоина улыбается ему — загадочно и маняще. Четверо мужчин из свиты жреца так же выбирают себе послушниц на эту ночь, причем девушки не выглядят испуганными, а, скорее, наоборот, возбуждёнными. Может, даже больше, чем сами гости.

А затем, о моя богиня, Джерт берёт за руку меня и выводит в центр круга. Неужели началось? Неужели мое самое дикое и самое потаённое желание начинает сбываться? Сейчас он скажет о том, что лишит этой ночью меня девственности во имя Хеб!

— Среди послушниц есть девушка, с которой ещё не побывал мужчина, — медленно говорит жрец, и все взгляды обращаются к нему. И ко мне. — Блестящепрядая, наша богиня Хеб говорит мне, что настал ее черёд. Лишить девственности этот прекрасный цветок — великая честь!