— Но… в тебе есть что-то такое… — продолжает он. — Что-то, что притягивает меня с того самого мгновения, как я тебя увидел. Возможно, это прозвучит жестоко, но да, ты некрасива. Я смирился со своей внешностью уже очень давно, но ты молода и ты женщина, оттого тебе будет это сделать во сто крат сложнее.

И вдруг я чувствую, как он прикасается к моей оголенной спине. Прохладные и нежные пальцы медленно повторяют линию рисунка, вытатуированного между моих лопаток самой Хеб.

Нет, я не умираю от его прикосновения! И даже более того, оно мне не неприятно! Непонятные ощущения…

— Знаешь, Маргери, я не стану лгать, у меня было много женщин. Красивых женщин… — как ни в чем не бывало говорит Ланфорд. — Когда-то я был таким же юным и наивным, как ты, но за прошедшие года насмотрелся на прекрасные лица, груди, бедра… И, знаешь, девочка, что я понял? Это не главное. Отнюдь не главное… Хотя красота и притягивает, но за ней должно что-то быть.

Лорд-маг замолчал, убрав руки с моей спины. А затем я почувствовала, как он приблизился, ощутила прикосновение грубой ткани его камзола к своей чувствительной коже. Я не видела его, но чувствовала, что он положил ладони мне на плечи и прижался к моей спине, склонился к самому моему уху.

— Ты юна и неопытна, Маргери. Ты нежна и так свежа… Тогда в саду… Я лишь едва прикоснулся к твоей коже, но на ней тот час отпечатались следы моих прикосновений… Ведь так, Маргери? Я чувствую тебя и твой запах. Горьковатый запах твоего цветка, горечавки… В тебе горит огонь, девочка. В тебе есть что-то, непонятное мне и запретное, и я хочу тебя. Хочу с первой же минуты, как увидел. Но я никогда бы не связался с тобой, если бы не знал, что тебя ожидает, если жрец отправит тебя в Арриксакс. В моем сердце осталось слишком много ненависти.

Вот как ни странно, но об Арриксаксе я сейчас думала меньше всего. И о ненависти тоже.

А думала я о нём, о Аеске Ланфорде. И понимала тех красивых женщин, что предпочли его. Просто внутри этого некрасивого мужчины была сила. И спокойная холодная уверенность. Ум. Рассудительность. Сочувствие.

Он резко отошел и вернулся к своему месту, а я осталась стоять, потупившая взор, медленно заливающаяся краской (да-да, ну как же мне без этого?). Да, он был некрасив, но от его слов, от его вкрадчивого шепота, пробирающего, казалось до самых глубин моей души, внутри разливалась теплая волна.

— А знаешь, чего я хочу сейчас? — глаза цвета больной бирюзы смотрели на меня в упор. — Я хочу видеть тебя обнаженной, Маргери. Я хочу видеть тебя всю. Сделай это сама. Сними своё платье. Под ним ведь нет белья, я прав?

Да, ты прав… Мои набухшие соски явственно просвечивают сквозь тончайшую ярко-синюю ткань. Я медлю, не могу решиться предстать обнаженной перед незнакомым мужчиной. Что он скажет, увидев мое тело? Вдруг не захочет меня? А вдруг, наоборот, захочет. И то, и другое страшно…

Пути назад нет. Позади Джерт с его унизительным для меня решением и Арриксакский простиль с его чуждыми порядками.

Если оглянусь — я пропала.

Непослушными руками я развязываю ленту на боку, которая держит все платье. Прохладный шелк скользит под пальцами и никак не поддается. Медленно наливаюсь краской, пряча взгляд.

ГЛАВА 9. Когда цветет горечавка

Почему я такая неловкая — вместо того, чтобы снять платье, только в нём запуталась!

Аеск усмехается, но не зло, скорее сочувственно и успокаивающе, и вытягивает вперёд руку, отчего шелковые завязки, наконец, поддаются. Да, как же я могла забыть, он же сильнейший лорд-маг! Наверное, ему доступная такая магия, под действием которой я забыла бы о своем стеснении и счастлива была выполнить любой его приказ. Но мне кажется, он не хочет и не стал превращать меня на сегодняшнюю ночь в послушную марионетку, в свою секс-рабыню… Все должно произойти по моей собственной воле. Так страшнее, но так честнее.

Прохладный шелк скользит по моей коже и падает к ногам. Я переступаю его (а то ещё запутаюсь, грохнусь и разобью себе нос, с меня станется!), избегая смотреть мужчине глаза, и машинально пытаюсь прикрыть обнаженную грудь и холмик Хеб ладонями. Я как будто сжимаюсь, стараясь казаться меньше ростом. Я так много раз слышала, что непривлекательна, что думала, привыкла к этому.

Но на самом деле нет, и больше всего на свете я боюсь, что Аеск Ланфорд рассмеётся мне в лицо и уйдет. Но он этого не делает.

— Подними голову, Маргери, — коротко приказывает он.

Я мотаю волосами и сжимаю себя руками, стремясь слиться с окружающей обстановкой. Зеленоватые глаза смотрят без сладострастного вожделения, без животной похоти, без насмешки и осуждения и это придает мне сил. Он не смотрит на мое обнаженное тело. Он смотрит мне в глаза.

— А теперь я хочу, чтобы ты раздела меня, Маргери.

Это не приказ. Это мягкая просьба, произнесённая таким тоном, что мне хочется ее выполнить.

Ступая медленно, неуверенно я подхожу к нему и смотрю на него сверху вниз. Он некрасив, но мне внезапно становится на это наплевать. Мне не страшно и не противно, наоборот, хочется к нему прикоснуться… Но стоя это делать неудобно, поэтому я присаживаюсь перед ним на колени так, что наши лица оказываются почти на одном уровне.