Чувствуя странное волнение, я сбежала по ступенькам и быстрым шагом направилась в покои жреца. Другие девушки уже были там, и по нескольку раз, я же не удостаивалась такой чести. Но комнаты Джерта оказались заперты. Сейчас я чувствовала такую силу, что без труда смогла бы взломать их, если честно, такой порыв я и ощутила… Но мне нужен был сам жрец, а не его пустые покои.

Поспешила дальше. Скорее всего, Джерт занимается любовью с Эрлеа в комнате, расположенной за стенкой коридора, ведущего в библиотеку. Там, где я подглядывала за ними… Но и в тех покоях оказалось пусто.

Жрец как будто под землю провалился! Да и вообще, в храме было слишком тихо, уж не случилось ли чего? Арриксакские гости… Быть может, зря Джерт пустил их в святая святых?

Воображение услужливо нарисовало Верховного жреца Арриксакса с кинжалами в огромных руках… Да нет, Хеб бы не допустила, чтобы в ее храме пролилась кровь.

И все же… Почему так тихо?

Я ступила на балкон, который выходил на небольшой садик, расположенный во внутреннем дворе храма. Услышав какие-то звуки, осторожно выглянула за перила.

Прямо под балконом была расположена большая беседка, занавешенная тканями, которые легко колыхались на ветру. Внутри что-то происходило, и разглядеть, что, не было никакой возможности. Какое-то мельтешение…

Я знала, что маги способны видеть особым, острым колдовским взглядом, но понятия не имела, как это работает.

Оказалось — просто. Нужно было лишь хорошенько сосредоточиться. И тогда я увидела…

ГЛАВА 10.1. Ты, Маргери…

На большом бело-красном матрасе внутри беседки находились Верховный из Арриксакса, Серпоина, Эрлеа и Джерт… Обнаженные. Девушки стояли рядом на коленях с приподнятыми бедрами, а Джерт и арриксаксец, двигаясь почти синхронно, засаживали в них свои огромные члены. Я разглядела фаллос Верховного и ужаснулась — по сравнению с немаленьким орудием Джерта, фаллос арриксассца был просто растатуированным чудовищем со вздутыми венами. Но Серпоина, похоже, никаких неудобств по этому поводу не испытывала — глаза ее были закрыты, а на лице написано блаженство. Постанывая от наслаждения, красноволосая сама, виляя задницей, насаживалась на гигантский член Верховного. Его увесистая гладко выбритая мошонка в бешеном темпе стукалась о клитор девушки, дополнительно стимулируя его.

Не дав девушкам кончить, Джерт и арриксаксец поменялись партнёршами, причем для Эрлеа размер члена Верховного явно оказался неожиданностью. Когда он, сделав мощное движение бёдрами, вошел в нее, брюнетка издала истошный вопль и впилась зубами в подушку. Арриксакскец, не обращая внимания на ее слабые попытки отползти, стиснул здоровенными руками бедра Эрлеа, раздвинув их, и принялся долбить ее лоно своим громадным орудием.

— Нет… — простонала девушка, кусая подушку. — Нет, нет, не надо! Он такой большой! Богиня, еще! Глубже! Войди в меня ещё глубже этим исполинским стержнем! Да! Да! Да! Как же хорошо!

И она кончила, затрясшись в судорогах. Почти одновременно с ней кончил и Верховный. Вытащив из набухшей щёлочки Эрлеа свой член, арриксаксец мощным фонтаном выбрызнул ей на спину семя. Девушка бессильно упала на подушки, от пережитого потрясения не в силах даже открыть глаза.

Между тем Джерт и Серпоина тоже закончили совокупляться, правда, в отличие от Эрлеа, красноволосая выглядела полной сил и готовой к новому витку удовольствия. Она облизала губы, призывно посмотрела на Верховного и тот припал ртом к правому соску, в то время как Джерт принялся, посасывая, смаковать левый. Четыре мужские руки гладили, мяли и теребили тело девушки, щупали ее за бесстыдно раздвинутые бедра, ласкали возбуждённое лоно Серпоины, трогали кудрявые огненные волосы, покрытые бисеренками влаги на ее лонном бугорке.

А я, затаив дыхание, наблюдала за этим, как будто находясь в каком-то странном оцепенении. Мне не хотелось смотреть, как Джерт и Верховный вдвоём ласкают Серпи. Этой ночью ночью я пережила многое, я была удовлетворена… Но в то же время открывшаяся картина была настолько возбуждающей и порочной, что я не могла оторвать от нее глаз.

Девушка, прикрыв глаза, слабо улыбалась, а затем ее проворные пальцы нашли члены мужчин, восставшие в сильнейшей эрекции, и Серпоина принялась одновременно ласкать и Джерту и арриксаксцу. Их члены, как добрые друзья, находились совсем рядом, почти касались друг друга… Серпоина медленно облизнула губы, нагнулась и взяла в рот у Верховного, не выпуская из руки орудие Джерта. Она с аппетитом сосала то арриксаксцу, то Джерту, лизала их яички и промежности, и на ее лице было написано выражение беспредельного наслаждения, не говоря уже о мужчинах, которых девушка так самоотверженно удовлетворяла.

В какой-то момент Джерт лег на спину и раздвинул ноги, а Серпоину положил на себя. Она с еще большей страстью принялась насаживаться ртом на его член, в то время как Джерт принялся осыпать поцелуями внутреннюю поверхность ее бедер, а затем скользнул влажным языком по губкам девушки и принялся неторопливо, с наслаждением лизать их.

Арриксаксец смотрел на это, теребя свой исполинский инструмент, но, видимо, просто наблюдателем ему было быть неинтересно. Татуированный приблизился к попке девушки и потерся возбуждённой головкой о ее раскрывшуюся ему навстречу щёлочку. А затем вошел в нее и принялся медленно ворочать в ее лоне своим фаллосом, в то время как Джерт ласкал языком ее клитор.

Тела всех троих блестели, как будто смазанные маслом, у всех троих на лице была написана высшая степень блаженства, хотя, пожалуй, в этом Серпоина переплюнула мужчин. Она уже даже не отсасывала Джерту, просто раздвинув ноги и представив свое лоно в полное владение мужчинам, с закрытыми глазами бессильно лежала на Джерте и стонала оглушительно и протяжно.

Раньше я бы осталась безмолвной наблюдательницей и ничем не выдала своего присутствия. Но теперь не намерена оставаться в тени.

Я скользнула на этаж, стремительно пересекла коридоры, по которым обычно ходила, стараясь слиться со стенами, и спустилась по ступенькам, ведущим в сад. Когда приблизилась к беседке, белый полог был откинут, и уже Серпоина отдыхала, а наш жрец и арриксаксец имели Эрлеа спереди и сзади одновременно. Исполинский инструмент Верховного Жреца из Арриксакса, разукрашенный тончайшими узорами искусных татуировок, не помещался в ее рот — она давилась и сглатывала, но почему-то вместе с тем продолжала самозабвенно бросаться на него, как будто хотела заглотить.