Леший, конечно, тактично слушал с прискорбным выражением на лице и даже кивал изредка головой, но никоим образом не разделял душевные терзания бездушного злыдня.

– Кстати Бульгун, выпить не хочешь? – спохватился Стопарь, что гостю до сих пор чарку не поднес по хорошей человеческой традиции. – У нас тут и бражка, и кумышка, и водочка, и винишко, и наливки, и настойки, и даже, вот первачок имеется. Чистый как слеза русалки. Выбирай!

– Нет! Спасибо большое, конечно, но я не пью хмельного. Вообще не пью! – категорично отказался от предложенной выпивки леший.

– Вот это верно, наш хлопчик! – нисколько не обиделся отказу Стопарь. – Правильно, ребятушки?!

– Угу! Верно! Точняк! – весело закивали ближайшие подельники атамана: Жбан, Пузырь и Фуфырь, сидевшие на бочонках и флягах с хмельными напитками.

Рюмашка, скромно стоявший в углу, сиял от радости, как протертый граненый стакан, от того что его лесной протеже пришелся атаману по нраву.

Леший огляделся.

Логово злыдней было завалено бутылями и бочонками разных форм и размеров, заполненных всяческими хмельными жидкостями, и располагалось под полом одного из самых больших кабаков города, куда со всего посада тащили бедные людишки свои кровно заработанные деньги, чтобы пропить их. Отсюда злыдни незаметно сопровождали своих потенциальных клиентов к месту жительства, чтобы поглядеть как тот поведет себя в своем доме, здесь же окаянные нелюди вели счет новым человеческим адептам многочисленной секты почитателей «зеленого змия».

Сами злыдни придерживались сугубо трезвого образа жизни. Никто и никогда из них даже не пробовал хмельных напитков, ибо, как они полагали, все это «добро» должно было достаться людям.

Заметив несколько если не брезгливое, то претенциозное выражение на лице лешего, задетый Стопарь заметил:

– Что, Бульгун, нос воротишь? А ты не вороти! Ты не смотри на нас с высоты своей правильности. Мы здесь тоже хоть и не по принуждению, но и не по собственной воле тянем свою лямку как проклятые. Спаивать оступившегося слабака – такова нелегкая доля злыдней. Ты вот думаешь что человек в кабак идет чтобы напиться и забыться? Нет, человек в кабаке храбрости набирается. Людей столько страхов окружает: жена сварливая, барин драчливый, оброки неподъемные, дети голодные, зимы холодные – в общем полное лукошко. В том числе и ваш полуночный брат с виду весь такой правильный, да непонятный человеком до конца, в стороне не остается, пугает: домовой в доме, банник в бане, леший в лесу, водяной в озере и многие другие наши соседушки невинные, хлевники, гуменные да овинные. Что человеку остается? Идти сюда за храбростью! И тут уже мы подключаемся, помогаем им почувствовать себя не мелкой сошкой, не вошью, не тварью дрожащею, а право имеющим. Согласен, некоторые с ней, с храбростью хмельной, перебирают, срываются, тогда случаются потасовки или другие неприятности. Но в целом мы не худшим делом чем вы, якобы правильные нелюди, занимаемся. По крайней мере мы их никогда не пугаем, даже нечаянно. Зато подливаем без устатку. Так-то!

Стопарь замолчал, продолжая с уязвленной ухмылкой наблюдать за гостем. Лешему, который был не совсем согласен со злыднем, точнее, согласен, но не со всеми словами, все же мысленно пришлось признать частичную правоту сказанного Стопарем.

– Да я ничего такого и не думал, – пожал Бульгун плечами. – Я к вам отношусь как и к другим. Не разделяю по важности и полезности. Каждый свою лямку тянет. Главное, чтобы по правилам все было.

– Вот! – подпрыгнул Стопарь. – По правилам! То-то и оно, что для нас правила очень жесткие установлены стариком Родом испокон веку. Чуток переусердствовал и баста. Из-за чего мы с братвой, как говорится, по лезвию ножа ходим. Другим свободы и творческого простора больше дано, а мы в такие рамки загнаны, что в пору волком взвыть или… спиться. Правильно я говорю, братцы?

– Угу! Верно! Точняк! – теперь уже угрюмо закивали Жбан, Пузырь и Фуфырь, продолжавшие сидеть на своих местах.

А ведь им и впрямь несладко приходится, подумал леший, припомнив ту грустную историю с Рюмашкой, которая, если бы не его вмешательство, могла закончиться весьма трагично для последнего.

– Тут я с вами полностью согласен, тяжела ваша рюмаха! – чистосердечно заявил Бульгун и в эту его честность Стопарь сразу поверил.

– Ладно, проехали! – добившись от лешего признание нелегкой доли злыдней, примирительно произнес их атаман. – Так ты точно не хочешь ничего попробовать, Бульгун? – еще раз предложил Стопарь. – Вот, хотя бы медовушку. Сладенькая, говорят, и идет так легко аки водичка дождевая.

– Благодарю, не буду!

Атаман злыдней многозначительно хмыкнул. Он был доволен твердостью взглядов и понятиями лешего.

Стопарь давно и много слышал про Бульгуна. Странный этот леший был, своеобразный: с одними, с теми, с кем бы не стоило тягаться, он был несговорчивый; с другими, кого можно было не замечать, добродушный. Не такой как другие лешаки. Говорят, дружбу водил с водяным и каким-то банником. Вон Рюмашку у себя в лесу приютил, не постеснялся. А сейчас и вовсе подвязался против ведьмака переть. Стальные видать у него… эти… там ещё буква «Ц» в середине слова… а-а, прынцыпы. С таким чудаковатым лешаком не западло было и скорешиться.

– Ну коли пить не хочешь, чего сидеть, – хлопнул себя по коленкам Стопарь, – пора двигать. Как говорится: время – деньги, деньги на бочку, а бочку до дна, да за воротник.

– Как? Прямо сейчас двинем?! – удивился Бульгун, – Я тут хотел кое какие детали плана обсудить.

– Да, брось ты! Война план покажет! – подмигнул лешему удалой атаман злыдней и добавил, чтобы не показаться безбашенным на всю голову: – По дороге порешаем дела наши скорбные.

– Ну, коли так… – поднялся леший с пивного бочонка. – Двинули!

Бульгун проскользнул в прощелину между половицами.

– Пузырь, ты за старшего! – распорядился напоследок атаман. – В мое отсутствие, чтобы ни одного алкаша не прозевали. Глядите в оба!

– Будет исполнено, бугор!

– Вернусь, проверю!

Стопарь погрозил своим пособникам и выскользнул из логова следом за лешим. Как говорится: время – деньги, деньги в кубышку… ну в общем что-то типа того.

Глава 6. Хороший, плохой, злобный.

Ведьмак неторопливо ехал на своем верном вороном коне по лесной просеке и неприятно удивлялся тому, сколько в живописных и, вместе с тем, глухих лесах этого таёжного княжества всякой «нечистой» всячины. Своим колдовским взглядом ведьмак видел сквозь зеленые стены густых зарослей очертания и образы разных тайных сущностей на сотни ярдов, которые испускали невидимое обычному человеческому глазу свечение, вызванное незаурядной силой этих сущностей. К слову сказать, ведьмак мог увидеть «нечисть» и под землей, на глубине до пяти футов, и под толщей воды – до одного кабельтова, и, без сомнения, в самой вязкой болотной трясине, где-то почти до фурлонга. На открытом же пространстве, вся «нечисть» для него была и вовсе как на ладони. До самого горизонта мог он «видеть» этих ненавистных ему окаянных тварей.