— Вы сразу ему отрубили голову, или некоторое время спустя после убийства?

— Если бы я помнил! — с горечью ответил Шертес. При этих словах Марисса виновато вздохнула, но оправдываться не стала.

— Может вам поговорить с Альзером? — неуверенно предложил Эг. — Архимаг, наверняка знает об этом. Вы же должны были ему подробно рассказать об этом. — Однако, Шертес молчал, и Эг неожиданно сам догадался, почему Шертес не хочет расспрашивать Альзера: — Вы не хотите, чтобы Альзер догадался о том, что вы потеряли часть памяти?

— Да, — коротко и неохотно признался Шертес. — Альзер такой человек… — он задумался. — В общем, если бы Страга не было, то таким "Страгом" легко мог бы стать Альзер. Он ни за что не должен знать о моей слабости, ни за что не должен знать, что у меня проблемы с памятью.

— Ну, тогда остается только Лорри, — решительно сказал Эг. — Вы ей также могли рассказать обо всем подробно, тем более, что она присутствовала при уничтожении Страга.

— Правильно! — с жаром поддержала Эга Марисса. — Я хочу посмотреть в глаза этой… — вампирка запнулась, натолкнувшись на взгляд Шертеса, ставший ледяным. — Этой бывшей жены Шертеса, — неуклюже закончила она, не решившись как-то обозвать Лорри.

— К тому же надо точно выяснить, Лорри прибыла из моего мира или нет? — постарался сгладить неловкую ситуацию Эг. Шертес согласно кивнул, а потом "любезно" попросил Мариссу покинуть его дом, сообщив ей, что как он только узнает что-то важное, то немедленно ее найдет. Мариссе ничего не оставалось, как убраться восвояси вместе с Эгом.

Часть четвертая

Глава 1

Лорри сгорала от желания, вернее от желаний, что раздирали ее изнутри. Первым желанием было увидеть Шертеса, и это желание день ото дня становилось все мучительнее и мучительнее. Она уже не смеялась и не издевалась над Мариссой, над ее назойливостью, с какой она лезла на глаза Шертеса. Теперь она ее понимала, и была очень-очень близка к тому, чтобы презрев все допустимые нормы приличий, под каким-нибудь надуманным предлогом, отправиться к нему в гости. И только пример, все той же, Мариссы и пренебрежение, которое она вызывала у Шертеса подобным поведением, удерживало ее от такого поступка.

Вторым ее желанием было ощутить себя кому-то нужной, нет, не так как она была нужна Фанне, детям, оборотням, то ощущение нужности было совсем другим, Фанне, детям, оборотням она была нужна в качестве защиты, а ей хотелось ощутить себя нужной… ну вот просто нужной и все. Ей хотелось ощутить заботу, ощутить, что ее присутствие доставляет радость и счастье… и снова все упиралось в этого самого вампира. Как ей хотелось еще раз увидеть его взгляд, которым он иногда смотрел на нее. Взгляд, в котором пряталась затаенная нежность. Как ей хотелось ощутить и взгляд, в котором светилось неприкрытое желание.

Тоска, тоска. Она съедала Лорри изнутри и никому она не могла сказать о ней, никому не могла объяснить, как ей плохо долгими вечерами и бесконечно тянущимися ночами.

Лорри не сдавалась. Она помнила поговорку, что время лечит, помнила поговорку, что все проходит, вот только у нее ничего не проходило и ничего не излечивалось, а наоборот с каждым днем становилось все невыносимее и невыносимее. Она терпела, терпела стиснув зубы, иногда становилось легче и казалось, что Шертес до своей долбанной привлекательностью, со своим проклятым обаянием уходит в прошлое, но тут же память услужливо подкидывала ей одно из видений прошлого, и тоска, словно девятый вал, накрывала ее с головой. Но это было только начало, дальше стало еще хуже. Ей стали сниться бесконечно счастливые, невероятно бесстыдные, яркие и прекрасные сны. В этих снах не Шертес целовал ее, а она его. Она целовала его губы, тело, и не было в этих снах места стыдливости. В своих снах она Шертесу делала то, чего никогда не делала Шертесу в реальности. В реальности она лишь благосклонно принимала его ласки и отказывая ему в своих. Теперь все было наоборот. Лорри мучилась от невысказанной нежности и любви так, как не мучилась никогда в жизни.

Она часто в мечтах рисовала свою встречу с вампиром: вот он заходит, и она прижимается к нему всем телом, всей душой, и все — больше ничего не надо ни говорить, ни объяснять… Жаль, что мечты всегда так разительно отличаются от реальности!

Лорри подсознательно ждала Шертеса, ждала, наплевав на логику, на собственные доводы, что ему нечего делать в этом доме. Она надевала платье и в нем ходила по дому, однако, поскольку жизнь вносит свои коррективы, скоро ей пришлось отказаться от подобной одежды. Наступала осень.

Надо было заколачивать ставнями оконные проемы, работа была тяжелая и грязная, и Лорри вновь нарядилась в старые спортивные растянутые штаны, старую спортивную куртку, кепку, под которую спрятала волосы и в таком затрапезном виде, стоя на лестнице, помогала устанавливать щиты. Вдруг Ивар, который будучи оборотнем, обладал невероятным нюхом, потянув воздух носом, уверенно сказал:

— У нас гости, — сердце Лорри замерло. — Это лорд Шертес. — Сердце Лорри упало в бездну. На деревянных ногах, она спустилась с лестницы и пошла встречать "дорогого" гостя.