Громила небрежно схватил одного из мальчиков и, приложив его головой о стену, отбросил в сторону. Также он поступил и со вторым, а потом двинулся к ней. Ирина Павловна выставила нож, пытаясь его напугать, бандит ухмыльнулся, сделал обманное движение рукой и выбил оружие из рук. Потом схватил ее за плечи и притянул к себе, хромой мужичонка попытался схватить ее за ноги. Стало понятно, что они не хотели калечить ценное приобретение, стараясь сохранить внешний вид "товара". Дикий страх придал ей нечеловеческие силы, а может это кровь шагарр пробудилась, только она с такой силой пихнула хромого ногами в грудь, что тот отлетел к стене и, ударившись об нее, так и остался лежать кулем. Ирина Павловна рванула на себе блузку, за которую ее удерживали и, извернувшись ужом, выскользнула из захвата. Далеко убежать она не смогла, запутавшись в юбке, но нож схватить успела.

Бандит со злостью бросился на нее, уже не пытаясь действовать осторожно. Одной рукой он схватил ее за юбку, другой — попытался вцепиться в волосы, вот только ее остриженный затылок, выскользнул из его клешни, позволив Ирине Павловне развернуться и всадить в него нож. Проткнуть живот мужчины ей не удалось. Тот носил под рубашкой широкий пояс из очень прочной кожи, так что лезвие соскользнуло по касательной, не причинив ему никакого вреда.

На секунду стало светло, очевидно кто-то распахнул дверь, а еще через мгновение этот бугай всей своей тушей навалился на нее, заставляя упасть на пол, лицом вниз. Она отчаянно стала извиваться, пытаясь вырваться из плена, как вдруг бандит добровольно перевернулся набок, освобождая ее, не медля ни секунды, она вскочила на ноги и тут заметила нечто ужасное. Мужчина на полу лежал спиной к ней, но при этом его лицо почему-то смотрело на нее. Заорав от ужаса, она рванулась в сторону, ударившись о грудь еще одного человека, которого раньше не заметила, холодея от страха, она подняла голову и увидела… Шертеса. Ноги ее задрожали, и она рухнула бы на пол, если бы вампир ее не подхватил.

— Вот чувствовал, что не надо было снимать ошейник, вот чувствовал же, — услышала она тихое бормотание Шертеса. Ее глаза сузились от обиды, злобы и ненависти, но она ничего не ответила на его слова.

Хотя нет, обида и злость были не единственными ее чувствами, самым сильным, перекрывающим все остальные, было разочарование. Да, Шертес спас ее, да он помог ей в самую тяжелую минуту, но… но… вот эти подтрунивания, эти подколки и ирония, предполагала нечто большее. Предполагали дружбу и покровительство и завуалированное обещание никогда не предать. Разумеется, Ирина Павловна уже не считала, что Шертес все это время пребывал в объятиях красотки, она уже догадалась, что с ним что-то случилось, но она категорически не желала знать, что именно. Жалостливая, страшная история заставит ее сопереживать ему, заставит понять, что он не мог прийти на помощь во время, и, в конце концов, заставит ее простить его. А этого она как раз и не хотела. Не потому что была жестокой и злопамятной, а из-за того, что больше не хотела возвращения тех отношений, что были у них перед его отлучкой.

Если он уходил в какое-то опасное место, то должен был предупредить ее, а лучше вообще оставить с Фанной и детьми. Если он считал, что опасности нет, но при этом попал в ловушку — то он идиот, и предыдущее предательство его ничему не научило.

Но больше всего в вину вампиру она ставила то, что он не оставил ей денег. Ирина Павловна знала, что он так поступил не из-за жадности и не из-за того, что забыл. Он так поступил умышленно, поскольку совсем не доверял ей, считая, что как только она получит деньги в свое распоряжение, тут же с гиканьем помчится по магазинам, скупая все подряд. "Это же надо какая ирония, — думала она. — Шертес не оставил мне денег, чтобы удержать в комнате, и именно это заставило меня выйти из нее, попав в такие неприятности!". В любом случае необходимо было двигаться дальше. Ирина Павловна бросилась к мальчикам. Они были живы, и даже уже пришли в себя. Она помогла им сесть, не зная, что с ними делать дальше. Здесь им оставаться нельзя, не именно в этом доме, а вообще в этом городе, она просительно взглянула на Шертеса.

— Вы не могли бы помочь им?

Он раздраженно отвернулся и что-то прошептал, очевидно, выругавшись из-за новой проблемы.

— Надо уходить, — не отвечая ни "да", ни "нет", сказал он. Едва вампир двинулся к выходу, как парни бросились к нему, что-то говоря, с умоляющем выражением на лице. — Они просят, чтобы я забрал их с собой, — перевел он Ирине Павловне их слова. — Я могу перенести только в тот дом, где вы будете жить, больше некуда.

— Хорошо, я согласна! — радостно закричала она, и тут мысль о том, что и их нужно будет кормить, свела на нет весь ее оптимизм. — Лорд Шертес, нам нужна еда, много еды, мы ведь до сих пор не запаслись никакими продуктами.

— Как странно, — ядовито прошипел он. — Насколько я понял, вы покинули таверну и бросились распродавать свое имущество, именно для этого.

Она промолчала, хотя злые, обидные слова так и рвались с ее языка.

"Ничего, я потерплю, я промолчу, — с яростью думала она, — лишь бы ты помог мне запастись продуктами и вернул меня к Фанне и детям. А потом, хоть сдохни — не жалко!".

— Нам нужна еда, — снова просящим тоном сказала она, но в ее голосе явно звучали упрямые нотки.

— Хорошо, — согласился Шертес, и открыл дверь, впуская еще одного мальчика. Ирина Павловна сразу его узнала, это был тот самый попрошайка, которого она угостила булочкой.

— Это Ивар, — представил Шертес мальчишку, он помог мне найти вас и его тоже надо забрать с собой.

Ирина Павловна с радостью обняла пацаненка, согласно кивая головой. Шертес что-то стал говорить ему, Ивар почесал затылок, потом уверенно кивнул и стал махать рукой, зовя всех за собою.

— Подождите, — спохватилась Ирина Павловна, совсем забыв, в каком страшном виде она предстала перед вампиром. Она быстро надела блузку, заправив ее в юбку. Чепца не было, пришлось футболку замотать вокруг головы. Вспомнив, что в сумке сына она видела штормовку, быстро надела ее, закатав рукава. Наручники мальчикам снимать времени не было, их просто замотали тряпками, чтобы они не привлекали внимания. Шертес проверил мужика, лежащего у стены, нажал ему на сонную артерию, чтобы тот и далее оставался недвижим, не поднимая раньше времени шуму, и не осложняя им жизнь погоней. На побитое и поцарапанное лицо она не обращала внимания в полной уверенности, что ее синяки и ссадины не будут чем-то сверхестественным для людей, живущих в этих неказистых домиках.

Ивар здесь знал каждый закоулок, он быстро их вывел к небольшой пекарне, торгующей хлебом, пирогами и многим другим. Они забрали все. И свежеиспеченный хлеб и вчерашний не свежий, и черствые сухари, и несколько мешков муки. То же самое повторилось и в мясной лавке. Колбасы, окорока, забрали все, что было. Теперь из самого главного оставалось молоко и патока, но когда они двинулись к небольшим домишкам, на подворье которых они увидели коров, глаз Ирины Павловны зацепился за небеленое полотно, что рулонами лежало на прилавке.