Это было последнее настоящее примирение, когда Шертес снова поверил ей и ласкал, и любил, как в первые дни. Но этим же утром все полетело кувырком.

Она лежала, щекой прижавшись к его плечу, и ей было так хорошо, что не передать словами. Шертесу тоже было хорошо, он обнимал ее за плечи, большим пальцем поглаживая кожу, и ласково выговаривал, за те ссоры, что были между ними.

— Марисса, мне так хорошо с тобой, зачем ты все портишь? Я клянусь тебе, что кроме тебя мне никто не нужен, тем более какая-то горничная в трактире.

— Я тебя так сильно люблю, что от одной мысли, что ты к кому-то прикасаешься, я схожу с ума. Хочется закрыть тебя в комнате, чтобы ты был только мой, — со вздохом призналась она, уткнувшись носом ему в грудь. Она понимала, что подобное признание шокирует его. Но это, оказалось не так. Шертес раздраженно дернулся, а потом сказал с тоской:

— На мне просто проклятие какое-то! Со всеми женщинами в своей жизни, я расставался только из- за того, что их ревность разбивала наши чувства в прах. Думал, с тобою все будет по-другому.

Но Марисса не слышала грусти и сожаления в его словах. Страшные слова "другие женщины", полностью затмили ее сознание.

— И много у тебя было женщин до меня, с которыми тебе не хотелось расставаться? — вкрадчивым и деланно спокойным голосом спросила она, но Шертеса это показное спокойствие не обмануло. Он тяжело вздохнул, досадуя на свою болтливость, и рывком встал с постели. Но уже ничего нельзя было изменить. Марисса нашла новый повод для ревности. Теперь день и ночь она изводила его требованием рассказать о своих бывших женщинах. Шертес становился все угрюмее и угрюмее, и, наконец, настал день, когда он не вернулся ночевать. Его не было три дня. Марисса чуть с ума не сошла от волнения и беспокойства. Когда же она его увидела, то подлетела к нему с твердым намерением дать пощечину… ну или расцарапать ему физиономию.

Шертес перехватил ее руки и оттолкнул в сторону. Он пошел в свою спальню, ничего не объясняя ей и не оправдываясь. Это был конец их отношений, в который она категорически не желала верить.

Она мучительно искала способ все исправить и тут Марисса поняла, что решения этого вопроса у нее перед глазами. Радостная, побежала к Шертесу и с порода закричала:

— Шертес, если мы поженимся, то я смогу каждую минуту чувствовать то же, что чувствуешь ты, я сразу успокоюсь, и моя ревность исчезнет!

Вот только в ответ на ее слова Шертес так посмотрел на нее, что стало понятно: он никогда не жениться на ней и никогда не захочет связать себя с ней неразрывными нитями. И еще она поняла, почему он так избегает женитьбы — ведь это был фактически тотальный контроль друг над другом.

— Не только я смогу чувствовать тебя, — уже беспомощно стала объяснять Марисса, — ты тоже сможешь ощущать мои чувства.

— Марисса, — как можно мягче сказал Шертес, — мне не нужен контроль над тобой, ты свободна в проявлении своих чувств.

Мягкий тон вампира не обманул ее. Эта пресловутая свобода, о которой он ей говорил: с одной стороны, фактически, давала ей разрешения на измену. Но с другой, говорила о том, что ему безразлично, будет она ей верна или нет. Наверно, в других обстоятельствах это могло бы и порадовать, но только не сейчас. Мариссе не нужен был никакой другой мужчина только Шертес. Весь. Целиком и полностью. Она хотела знать все его мысли, желания. Знать, что он делает, на кого смотрит каждую секунду своей жизни. А вот Шертес этого не хотел. Она, от отчаяния сцепила зубы, но выбора у нее не было, и тут, как назло, они поехали в небольшой городок и остановились на отдых в одной из таверн.

Девушка, что подавала им напитки, была веселой и словоохотливой. Она не замолкая ни на минуту, расписывала им красоты местности:

— А какие у нас ночи! — закатив глаза, разливалась она соловьем. Сейчас как раз цветут флобусы. Они открываются только ночью, и многие жители специально выходят в полночь вдохнуть их непередаваемый аромат…

Казалось, в словах девушки не было ничего страшного, однако, Марисса уловила в них приглашение Шертесу на ночную прогулку. С яростью вскочила она из-за стола, одной рукой сдавила ее шею и впилась зубами в шею, разрывая кожу. Если бы не Шертес, то она убила бы ее. Мужчина оторвал Мариссу от жертвы и отшвырнул с сторону, но она снова попыталась броситься к девушке, но Шертес встал на ее пути:

— Ты защищаешь ее? — закричала Марисса. — Защищаешь эту убогую человечку от меня?! Теперь я понимаю, она понравилась тебе, ты захотел провести с ней ночь!

Шертес так глянул на нее, что Марисса остолбенела. Шертес смотрел пристально, холодно и равнодушно.

— Марисса, — спокойно сказал он, — я думаю тебе лучше поехать к отцу и, желательно, немедленно. Иначе я откручу тебе голову и брошу ее собакам.

— Шертес… — рванулась к нему Марисса.

— Убирайся, — процедил он. — Ты мне осточертела со своей ревностью. Мне надоели твои истерики, бесконечные скандалы, надоела твоя глупость и тупость. Я не хочу тебя больше видеть. И да.