— Отец, что ты делаешь? — изумилась Марисса, поскольку не догадаться по чьей милости она оказалась в этом подвале, было невозможно.

— Спасаю тебе жизнь, — невозмутимо и с истинным королевским достоинством ответил Догар.

— Отпусти меня немедленно! — истерически закричала Марисса.

— Нет, Марисса, — тяжело вздохнул Догар, превращаясь из Правителя клана просто в отца, — из подземелья ты выйдешь только когда Шертес или освободиться из плена, или умрет. До этого времени ты будешь сидеть в этой камере.

Марисса с яростью попыталась выдрать из стены вбитый крюк, к которому были прикреплены наручники. У нее ничего не получилось. Она дергала и дергала цепь, а отец грустно с сочувствием смотрел на нее, ожидая, когда она выбьется из сил и сможет спокойно его выслушать. Но он недооценил упрямство, силу и характер Мариссы. Почти трое суток она билась в наручниках, пытаясь освободиться. Три дня к ней никто не входил, три дня ей не давали ни еды, ни воды. Наконец, она свалилась в тяжелом сне, полностью лишенная сил. Утром Догар снова был у нее в камере.

— Отец, зачем ты так со мной поступаешь? — едва слышным голосом спросила она.

— Потому что люблю тебя, потому что хочу, чтобы ты жила.

— Тогда помоги мне освободить Шертеса.

— Марисса, это невозможно. Я не смогу освободить его, даже если весь наш клан поляжет, пытаясь это сделать. Но если честно, то я тебя не понимаю: ты так ненавидела Шертеса, так старалась его убить… — при этих словах отца Марисса удивленно на него посмотрела. До этого момента она была твердо уверена, что все ее проблемы с Шертесом никому неизвестны, и остаются только между ней и вампиром. — Ты думаешь я не знал, что ты подсылала к Шертесу убийц? — теперь Догар был поражен наивностью дочери и ее уверенностью, что ее личная жизнь не касается никого, кроме нее самой.

— Это другое, — резко ответила Марисса. — Понимаешь, папа, — она задумалась, не зная как объяснить отцу свои чувства. — То что происходит между мной, Шертесом, Дейлой да и вообще между любым другим вампиром хоть нашего клана, хоть чужого — происходит внутри нашего народа и не касается ни людей, ни оборотней, ни магов. А Страг вырвал одного из нас, уничтожил многих других, давая нам понять, что мы перед ним ничтожества и он как хочет, так и поступит с нами. Этого нельзя так просто оставить, с этим нельзя смириться, это нельзя прощать!

— Умереть ты думаешь лучше?

— Да с чего ты решил, что мы обязательно умрем? — взорвалась Марисса. — Может, наоборот, мы этого Страга скрутим и накажем, отомстив за всех, кого он убил!

— Если бы это было так просто, — голос отца был усталым и каким-то обреченным, — я первый бы повел вампиров на Страга. Но это не так. Сейчас Страг способен уничтожить и разгромить любую армию, я знаю это, — повысил голос Догар, заметив, что его дочь возмущенно дернула плечами, не согласная со словами отца. — Я долго разговаривал с магистром Хегетом, и он полностью разделяет мое мнение.

— Хегет, — скривилась Марисса. — Нашел кого слушать, какого-то труса, который не смог сбежать от Страга, хотя его не держали в подвале на цепи.

— Да, он боялся бежать, — спокойно сказал Догар, — потому что был мудрым человеком, реально оценивающим свои шансы на спасения, а они до твоей атаки были равны нулю, — Марисса лишь презрительно фыркнула в ответ на слова отца, было заметно, что отец ее совсем не убедил. — Понимаешь, Страг, чтобы заставить магов подчиняться ему и исключить возможность предательства с их стороны, провел с бессмысленной и чудовищной жестокостью несколько показательных казней. А недовольных он выявил простым и действенным способом, принимая личины захваченных магов и вступая в доверительные беседы, таким образом, вызнавая, кто из магов готов выступить против него. Все недовольные были казнены, остальные, согласились ему помогать. А еще…

— Я не желаю больше слушать, что тебе рассказал этот трус и предатель, резко перебила Марисса отца.

— Не желаешь даже услышать, что Хегет рассказал о Шертесе? — с усмешкой спросил Догар, и Марисса сразу примолкла. Она, разумеется, хотела знать о нем, как можно больше. Отец правильно расценил ее молчание и тихо продолжил: — Шертес жив. Его, действительно держат для проведения ритуала призыва. Кого Страг желает призвать и откуда, Хегет не знает. Он думает, что для ритуала еще не все готово, поэтому Страг пока наслаждается, просто издеваясь над Шертесом. Судя по тому, что он с ним делает, между ними стоит какая-то личная вражда, ничем иным подобные зверства объяснить невозможно. Хочешь знать, что Страг вытворяет с твоим бывшим? — Марисса отчаянно затрясла головой. По голосу отца она и так догадалась, что с Шертесом делают нечто страшное. — Марисса, — Догар устало вздохнул, — мне жаль тебя, но я снова повторяю: из этой камеры ты выйдешь или когда Шертес вырвется от Страга, или когда умрет в плену.

— Ты собираешься, все это время держать меня прикованной к стене? — ядовито спросила девушка.

— Нет, зачем же? — голос Догара дрогнул от скрытой усмешки. — Магистр Хегет любезно согласился опечатать магически двери этой камеры, так что выйти из нее ты сможешь, только когда снимут магическую печать.

Марисса от отчаяния застонала, ее надежды вырваться из камеры и снова броситься на спасение Шертеса, разлетелись вдребезги. Потом отец снял с нее кандалы. В камере Мариссы поставили кровать, кресло, столик. Принесли свежее постельное белье, и эта келья стала ее домом на долгие месяцы.