— Пока мой жив был, так и ничего, — рассказывала она, командуя собиравшими вещи служанками, — страшно с такими соседями, но жили как-то. А как помер Степан Кузьмич, так и всё — каждый день гадость какая. То в ворота вломиться пытаются, то дохлых кошек через забор кидают.

Женщина смутилась, поняв, что наговорила лишнего, но консул успокоил:

— Знаем уже, не переживайте. Вас выселить хотели, чтоб по дешёвке дом купить, под ночлежку. А теперь дети здесь жить будут.

— Охти… никак приют сиротский? — Пожилая купчиха аж глаза приоткрыла, — ну и славно! Нам деток Господь не дал, так хоть после нас детские ножки здесь бегать будут!

При всё старании Фокадана, получался в лучшем случае аналог ФЗУ[9] с поправкой на время, а не идиллическая детская коммуна, видевшаяся ему.

Провалилась и попытка сделать упор на слесарно-механическое обучение, пришлось нанимать и мастеров-сапожников, шорников, портных, плотников, маляров и прочих. Главными условиями поставил трезвость будущих учителей и отсутствие привычек к рукоприкладству.

Розги или кручение ух, понятное дело, не отменялись, но всё не сапожной колодкой по голове! Потянулись наниматься трезвые мастера, хотя в большинстве своём им подошло бы понятие кодированные. В качестве бабки или врача выступала обычно сурово выглядящая супруга.

При собеседовании старались нанимать наиболее суровых тётенек на должности кастелянш, поварих и прочих. Если уж она в патриархальной России способна мужа узлом связать, то беспризорники никуда не денутся.

К середине июня приют уже функционировал, хотя штат педагогов и мастеров ещё неполон. Дети приходили сами, поначалу робко. Но видя, что здесь нормально кормят, не бьют почём зря и действительно учат, оставались и приводили приятелей.

[1] Описания взяты из замечательной книги Гиляровского «Москва и москвичи», настоятельно рекомендую.

[2] Река в Москве.

[3] Воровские авторитеты, матёрые уголовники.

[4] Личности реальные.

[5] Чуточку изменённая цитата из одесских рассказов Бабеля, повествующих в том числе о знаменитом в то время уголовнике Бене Крике (Бенцион (Беня) Менделевич Крик (прозвище Король)

[6] 20 копеек.

[7] Треть сажени, 71 см.

[8] Официальная историография приписывает начало создания подземного города под Москвой ещё деду Ивана Грозного. Якобы для хранения сокровищ Софье Палеолог захотелось построить трёхъярусное подземелье под городом. Копали все последующие цари, копали бояре, монастыри… По некоторым данным, площадь подземного города, прокопанного ещё до Эры Метро, превышает площадь Старой Москвы. Нам сложно в это поверить и тем более понять, но до определённого времени под землёй (это относится не только к Москве, но и почти ко всем достаточно старым городам мира) были не только катакомбы и подземные ходы, но самые настоящие города. Храмы, склады, лавки, мастерские… встречаются даже упоминания, что под землёй как минимум ещё в 18 веке местами передвигались на извозчиках! То есть люди там жили, а не просто прятались или прятали добро.

[9] Школы Фабрично-Заводского Ученичества. С 1920 по 1940 год они действовали в СССР. Аналог ПТУ, с тем различием, что ФЗУ действовали непосредственно при заводе.

Кавказскую проблему Александр решил прямо-таки с иезуитским коварством. Убедившись в категорическом нежелании русских крестьян переселяться в горы, император сделал ставку на южные народы. Армяне, греки, балканские славяне и крещёные черкесы начали заселять Северный Кавказ.

Выселяемые горцы-мусульмане попытались воззвать к совести новых переселенцев, но император дал новым владельцам земли слишком много привилегий и совесть не обнаружилась. Отсутствие налогов на двадцать пять лет, отсутствие рекрутского набора, самоуправление в очень широких рамках. По сути, южанам-христианам дали права, немногим уступающие казачьим. Если же учесть отсутствие воинской повинности, то привилегий у новой волны переселенцев выходило как бы не побольше.

Казаки взвыли и Александр заткнул им рот, приписав огромные земли Терскому казачьему войску. Самодержец будто задался целью показать крестьянам — чего они лишились, не желая обживать Кавказ.

Отчасти это помогла, крестьяне успокоились, увидев, что ненавистный Кавказ обойдётся без них. Хотя нашлись и добровольцы, всё больше из числа сектантов, вроде субботников[1]. Представители этой секты обживали Кавказ с тысяча восемьсот двадцать шестого года, так что российские единоверцы переселялись не на пустое место.

Кавказ всегда считался непростым местом, где сошлись интересы десятков народов и сотен племён. Худо или бедно (чаще худо) проблемы эти решались. С появлением русской военной администрации появилась и новая сила, нарушившая равновесие. За несколько десятилетий сила эта стала привычной, и вновь воцарилось пусть шаткое, но равновесие.

С приходом земельных спекулянтов из Петербурга, главными среди которых Великие Князья, христианская аристократия всего Кавказа и отчасти мусульманская Закавказья[2], равновесие полетело ко всем чертям. Попаданец подозревал, что с уходом горцев-мусульман проблема Северного Кавказа не исчезнет.

Греки, армяне и балканские славяне могли бы ужиться как с немногочисленными оставшимися лояльными мусульманами, так и друг с другом. Могли бы… но земельные спекулянты, проворачивающие афёры с землёй, в том числе уже обещанной, а то и заселённой, накручивали клубок проблем, который со временем обещал стать ничуть не менее интересным, чем прежде. Стравят народы, непременно стравят. Это император заинтересован в спокойном Кавказе, а вот партия войны, куда входили не только военные, но и военные подрядчики с земельными спекулянтами и отчасти кавказской аристократией, заинтересованы в длительном тлеющем конфликте.