Как ни странно, отношение к Фокадану стало теплее. Бавария далеко не так милитаризована, как Пруссия, но и здесь отношение к армейским самое почтительное. Дуэль же вроде как подтвердила тот факт, что попаданец настоящий военный.

Выверты местной логики Алекс понял смутно, скорее чувствами, чем разумом. Почему-то большее уважение у баварцев вызывала не сама дуэль и даже не то, что она была несколько экзотической.

Городской парк в качестве места для поединка, и его открытость, когда в качестве зрителей присутствовали посторонние люди, создали репутацию редкостного отморозка. Или рыцаря без страха и упрёка, в зависимости от точки зрения. Впрочем, рыцарского мотива придерживались немногие романтики и экзальтированные [140] личности.

Рассказывать же, что формат поединка и его последствия просчитаны и полностью оправдались, Фокадан не стал. Пусть лучше считают психом, способным за оскорбление отрезать голову, чем человеком, способным хладнокровно совершить убийство.

Богема ныне демонстративно пугается попаданца, или напротив — относится демонстративно вызывающе. Так, чтобы этот вызов видели свои, но не видел американский дикарь. Филистеры старались не замечать его, как и раньше. Зато как родного приняли военные и бывшие военные из тех, кого опасаются даже сослуживцы.

— Обыватели тупы, — ротмистр Рихард Краузе, приобняв Фокадана за плечо, настойчиво бубнил ему в ухо, обдавая запахом хорошего табака, смешавшегося с застарелым перегаром, — идиоты! Не понимают, что такие вот поступки нужны стране!

— Точна! — Пьяно согласился Алекс, излишне крепко сжимая убегающую кружку, — теперь всякие журналисты сто раз подумают, когда враки писать решат. Помнить будут, скоты! Раз, и под ухо!

— Я б того, — сидящий напротив капитан Майер потерял ненадолго нить повествования. После коротких, мучительных раздумий, от которых вся изрубленная физиономия вояки корежилась от непривычных мыслительных усилий, отыскал, — яйца резал бы! Во!

— За яйца! — Взревел кто-то из офицеров не своим голосом, перекрывая пьяный гомон, — За тех, у кого есть яйца!

За такое выпили дружно, некоторые даже не по одному разу. Пьянка набирала обороты, а поскольку пили в казармах, то грозила затянуться. По крайней мере, Алекс смутно помнил, что начинали с шампанского, потом перешли на шнапс, а теперь вот…. Он задумчиво потыкал бутыль, пару раз промахнувшись и глядя, как колышется содержимое. Самогон как есть, пока ещё качественный.

Но весело!

Начав пить скромной такой компанией в десяток человек, споили в итоге добрую половину гвардии и значительную часть баварских офицеров, присутствовавших в Мюнхене. Или не только баварских? Попаданец вроде как помнил явно прусские мундиры, хотя откуда они в Мюнхене?

Затем провал в памяти, после которого Фокадан обнаружил, что показывает новым друзьям трюки с выхватывание револьвера.

— Без стрельбы непонятно, — сказал какой-то мыслитель, и пьяная толпа радостно согласилась. Алексу зарядили револьвер — сам он уже не мог. Попаданец начал показывать класс, стреляя в падении по импровизированным мишеням. Как ни странно, попадал.

— Ну-ка! — Загорелось одному из кирасир, крепко стоящему на ногах, но с глазами, разъезжающимися в разные стороны. Проспиртованной туше под два метра ростом сунули револьверы пятьдесят пятого калибра [141] , и вдупель пьяный рыжебородый здоровяк, начал старательно отрабатывать упражнения, стреляя по мишеням в падениях и перекатах. Господа офицеры, что характерно, стояли вокруг.

— Ничего так, — оценили новую забаву офицеры, — в нормальной баталии такой цирк ни к чему, но когда они, баталии, нормальными бывают? Если дело дошло до штыковой, такие вот трюки сильно выручить могут. Ещё есть?

Метание ножей офицеров не впечатлило, да попаданец и не считал себя мастером.

— В нормальном бою сложно попасть так, — разочарованно сказал Краузе, перемежая слова сильной икотой, — человек не мишень, стоять не будет. Чуть вперёд или назад шагнул, и вот нож не втыкивается… не втыкается? Плашмя стукает.

— Вот! — Алекс назидательно поднял палец с прилипшим кусочком сала, и сам на него же и засмотрелся, — ах да, ножи. А не надо втыкивать! Вот так раз! Тот прикрылся рукой или упал, а ты подскочил, и ногой по морде. Пленный готов.

Дальнейшее Фокадан помнил вовсе уж смутно. Фигурировали девочки из борделей, секущие фитили свечей кнуты, сёдла… на девочках? Или на господах офицерах?

— Йи-ха! — Орала молоденькая особа, оседлавшая Краузе и размахивающая револьвером. Помимо револьвера, на особе только патронташ, сапожки и почти ковбойская шляпа. По сравнению с ротмистром, она одета практически прилично, у того из одежды только седло, так что вид сзади выходил несколько пикантным.

— Ещё раз! — Сурово сказал Фокадан, поддерживаемый с двух сторон чуть менее пьяными помощниками режиссёра, — не вижу пыла! Ковбойша молодца, а лошадь взбрыкивает плохо!