Дополнительный эффект оказывает личное знамя Бакланова, которое таскает за ним казак-великан. Само появление этого знамени пропитано мистикой.

Однажды в полк на имя Бакланова пришла посылка. В ней оказался большой кусок чёрной ткани, на котором был изображён череп с перекрещенными костями и круговой надписью из «Символа веры»: Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь. Яков Петрович закрепил ткань на древке, превратив её в личное знамя[1]. Кто прислал знамя, так и осталось загадкой и как водится в подобных случаях, история эта окуталась флёром мистики и таинственности.

Горцы Кавказа, и без того относящиеся к нему, как не вполне человеку, а скорее дэву[2] из легенд, с появлением знамени, стали относится к Бакланову как… к Рыцарю Смерти, что ли. Так, по крайней мере, понял попаданец из короткого разговора. Да и в Европе, на нынешней войне, репутацию казачий генерал завоевал себе соответствующую.

— Инженер, значит, — благожелательно гудел грузный полководец в усы, сросшиеся с бакенбардами, — да ещё и сам план обороны разрабатывал? Дельно, дельно…

— Только инженерные сооружения, господин генерал, — вежливо ответил Фокадан, сидя на полотняном раскладном стуле под навесом.

— Ну это понятно, — усмехнулся казак, — чай и повыше тебя начальники есть, а? Да ты пей наливочку, пей.

Алекс послушно отхлебнул нечто тягучее, напомнившее скорее вишнёвый ликёр. В голове тут же зашумело, алкоголь хорошо лёг на хроническую усталость, недосып и недоедание. Генерал тем временем продолжал расспрашивать, как-то очень уместно переводя разговор с наливки на порядки, бытующие в Кельтике, перескакивая на характеристики Зиверса и укрепления Писека.

— Дурак генералом бы не стал, — пьяно подумал Алекс, — да и речь когда нарочито простонародная, а когда и не очень. Ну ка…

Ввернув парочку не самых простых словечек из лексикона закоренелых гуманитариев, убедился, что казак прекрасно его понимает, только усмешка мелькнула в седых усах.

— За мной, — коротко скомандовал Фокадан стоящим наособицу пластунам, — по этой лощинке ползком, а вон за той воронкой будет узкая траншея, там подземный ход начинается.

— Может, мы сами, ваше благородие? — Смерил его нечитаемым взглядом казачий урядник[3], — запачкаетесь ещё.

— Без меня вы тут как кутята слепые, вместо мамкиной сиськи в задницу тыкаться будете, — отрезал полковник, — за мной!

Часовые, выставленные без понимания системы укреплений, эффекта не дали.

Обхватив рукой врага сзади под подбородок, Алекс резко вздёрнул шею наверх, всаживая нож в глазницу. Приём, не один раз отработанный во время полицейских операций в Нью-Йорке.

— Мундир одевай, да расхаживать начинай, — прошипел молодому казачонку, схожему малость с убитым часовым. Пластуны покосились изумлённо, но выполнили распоряжение, и дальше уже относились, как к командиру, признав за ним это право.

— Минут пятнадцать есть, — Алекс озабоченно посмотрел на вытащенные из кармана часы, — пока по этой тропке можно провести взвод или роту, как повезёт. И вон там пролом в стене, видите? Накопиться здесь, да ударить, врасплох застать.

— Ваше высокоблагородие, — излишне чётко выговорил привычные вашродь казак, вытягиваясь в уставную струнку, — давайте дальше мы сами?

— Давайте, — легко согласился Фокадан, — я проводником поработал, потому как строил здесь всё, да оборонял. А уж воевать я предпочитаю во главе своего батальона.

Вернувшись в расположение основных войск, полковник начал готовиться к штурму, ожидая тревоги. Поразительно, но стоящие всего в трёх километрах, русские войска пока не были обнаружены. Понятно, что это явление временное, что служат там сплошь ветераны Кавказских войн с большим количеством пластунов, но сам факт[4]…

Умельцы ничуть не хуже пластунов есть и в Кельтике, но у Бакланова ВСЕ солдаты обладают хотя бы азами этой непростой воинской профессии. На Кавказе иначе сложно, а уж под началом такого командира, как Яков Петрович, остаться неучем просто немыслимо.

— Только проводниками, парни, — ещё раз предупредил Фокадан выстроившихся добровольцев, — в бои не ввязываться! Храбрость никому доказывать не надо, прорыв из осаждённого города её уже доказал. Вы нужны как проводники, чтобы русские части не плутали в построенном нами лабиринте. Ввяжетесь в бой ради ирландской славы, так не только сами погибнуть можете, но и русским без вас туго придётся. Это ясно?

— Ясно, командир, чего уж там, — проворчал триарий[5] из строя.

— Ясно ему, — проворчал попаданец, — а как до дела доходит, так сплошь берсерки, будто ваши мамы с викингами согрешили.