Шанти замерла, распахнув огромные глазищи, будто испуганный заяц. Какое-то время она стояла, подгибая трясущиеся руки, и просто смотрела на приближающегося врага. Между тем, фантом и не думал внимать ее тревоге и сомнениям: грузно и вальяжно он полз по лужайке, оставляя за собой вуаль сизого дыма.

Шанти опомнилась лишь когда воображаемый враг приблизился на расстояние десятка метров. Вышла вперед на робкий шаг, ловко присела и, прошептав заклинание, вонзила в землю жезл.

Зеленоватые молнии пронзили воздух вокруг Шанти, наполняя его запахом свежести и морской соли. И, словно по команде, от жезла к фантому по земле побежала глубокая трещина. Газон рвался на два огромных лоскута черным прогалом. Зазмеившись под ногами фантома, трещина заставила его споткнуться и завалиться на бок. Рой черных искр взметнулся в воздух, и густая клякса обрела прозрачность.

Но на этом Шанти не остановилась. Вытащив из земли жезл, она взмахнула нефритовой насадкой, просыпая на траву темные искры. Земля под нашими ногами задрожала, а воздух стал плотным от нарастающего гула.

— Смотрите! — визгливо прокричал кто-то в толпе.

Поглазеть действительно было на что. Из земляного разлома к фантому тянулись человеческие руки. Бледные, полусгнившие, некоторые — ссохшиеся до косточек. Мертвые пальцы тянули фантом под землю, рвали его на клочки, протыкали насквозь, превращая в сизый пепел. И лишь когда от врага не осталось ничего, кроме пары черных искр, трещина схлопнулась, отделяя мир мертвых от обители живых

— Я не могу это есть! — восклицала Бруна за обедом, отодвигая от себя тарелку. — Пресно слишком. И где мясо? Мы ведь столько сил потратили на испытании!

— Я понимаю твое разочарование, — кивнула я, с горестью глядя в свою посудину, — но, кажется, на этот раз альтернативы нет.

Обед начался не так, как обычно. Когда мы пришли в зал, столы еще не накрыли: лишь мягкие кукурузные булки с хрустящей корочкой золотились на блюдах, да пряные соусы блестели в фарфоровых соусницах. Лусьена в сердцах обвинила нерасторопных кухарок, но не тут-то было! Оказалось, все задумали специально. Начинались кулинарные испытания, и теперь план обеда и ужина был строго расписан. Лишь когда Рэнимор вальяжно разместился во главе стола, лишь когда потухли горящие взоры участниц, устремленные на него, помощницы кухарки начали выносить блюда, разложенные по порционным тарелкам. К тому моменту я готова была душу продать низшим за суп! Неважно, каким бы он был — да хоть жиблым пюре из картофеля и зеленоцветочницы — я съела бы все до последней капли! Но разочарование нагрянуло столь же быстро, как убежал аппетит. Вместо дымящегося густого супа с пряным ароматом и золотистыми капельками жира нам приволокли непонятные овощные палочки. Запеченные морковь, сладкий перец, батат и кабачки, порезанные брусочками и чуть присыпанные непонятными травами. И все! Хотя нет: на краешке каждой тарелки лежала карточка со стирающимся верхнем слоем. Должно быть, чтобы мы смогли поставить оценку конкурсантке.

— Должно быть, это закуска такая, — продолжала я, с недовольством проглатывая твердый и пресный морковный ломтик. Неприятная хрустящая сладость осела в горле. — Здоровая закуска! Кушай, Бруна, иначе ноги протянешь.

Чуть перегнувшись через стол, я заметила, что Рэнимор — тоже не сторонник сыроедения. Он ел предложенное блюдо, скорее, из вежливости. Правда, изумительно держал на своем лице ясную улыбку и то и дело перебрасывался фразочками с новенькой. Любвеобильный тип, ничего не скажешь.

— Бруне давно пора переходить на правильное питание, — подмигнула Лусьена, кусая ломоть батата и тут же выплевывая его в салфетку. Визиолла зависла над ее головой, зафиксировав момент, и я возрадовалась в глубине души, что аэрийцы увидят ее в столь щекотливой ситуации. — Но… не на такое! Овощи надо пропечь сильнее!

Чрезмерная термическая обработка неблагоприятно сказывается на алхимическом составе овощей, — возразила Роттильда с другого края стола. — Не показывайте свою необразованность, гранна.

— Да некоторым уровень моего образования и не снился, — фыркнула Лусьена. — Просто амбиции у меня не такие высокие, как у некоторых. Оно и лучше. Чем меньше человек соответствует своим статусам и регалиям, тем больше отвращения вызывает.

Между тем, я обнаружила, что овощные брусочки неплохо идут с майонезным соусом. По крайней мере, в горле не застревают. Однако Бруну соус не спас. Растеряв свое добродушие и уравновешенность — видимо, от голода — она стерла на карточке защитный слой напротив наименьшей оценки и отодвинула от себя блюдо. Я же снисходительно поставила изыску здоровой кулинарии троечку. Как говаривал мой папа в тяжелый период, когда мы перебивались с крупы на картофель: если что-то можно съесть с приправами, значит это съедобно.

К счастью, овощи действительно оказались закуской. Ибо потом моя мечта сбылась, и нам принесли густой суп из круглошляпников1 с половинкой яйца и зеленью поверх. И я, наверное, никогда не ела ничего вкуснее. Стоит ли говорить, что мой балл стал наивысшим?

Но на этом обед не подошел к концу. Нам принесли и второе блюдо, и десерт: разве что, они уже не оценивались. Наелись мы за троих. И, возможно, сейчас я поставила бы непропеченным овощам более высокий балл: ибо так аппетит у меня еще не разыгрывался.

— А теперь пора объявить авторов блюд! — воскликнула Хельга, когда наши тарелки опустели. — Овощи по Крушинбэйски нам представила Роттильда Колон!

Роттильда, сияя раскрасневшимся лицом, будто фонарем, поднялась со своего места и белозубо улыбнулась.

— Ерунда, — Лусьена поправила прическу. — Я была с отцом в Крушинбэе маленьким ребенком, до войны. Это правда, что мяса там не едят вообще, но овощи там пропекают полностью! Да масла кладут к ним вдоволь, чтобы блестели и прижаривались.