Шрифт:
Я засмеялся:
– Не боюсь я, любимая! Когда я обнимаю тебя, меня можно напугать только угрозой кастрации…
– Ты, Кот, душевнобольной!
– Я, наоборот, исключительно душевноздоровый. Хочу учинить соревнование по душеперетягиванию, этакий соулрестлинг… Буду чемпионом…
– Хвастун ты, а не чемпион! – усмехнулась Марина. – Душевноздоровые ходят по улицам с портфелями и авоськами, а не с ружьями бегают…
Господи, как любил я сейчас ее косую челку, разноцветные шальные глаза, серебряные горошинки картавого «р»! Она говорила «рлужьями»!
В подъезде я остановил ее, посмотрел через стекло на улицу. Людей было немного, у дверей припаркован красный спортивный «мерседес». Чуть поодаль торчал на своем рыжем танке Карабас.
– Я вывезу тебя отсюда на моей машине, – сказала Марина и показала на алый «хэтчбэк». – А где будет удобнее, ты пересядешь к другу.
– Нет, любимая, давай свалим отсюда на чем-нибудь менее приметном. Твою машину заберешь опосля…
Я взял ее за руку, и мы побежали через дорогу к «роверу», из которого грузно лез нам навстречу Карабас.
Мы бежали вприпрыжку, легко и радостно, будто не по серому, искапанному масляными каплями асфальту, а по батуту, пружинистому, прозрачному, связанному из утренних облаков, и качался он на концах радуги во весь небосвод, и подсвистывал нам весело попутный ветерок, пахнущий тополиным медом и вянущей травой, и судьба ласково шелестела, нашептывала – вот ты и счастлив, дуралей… лети над жизнью, над бедой… лети к радости…
И Карабас, приветственно машущий нам, был, наверное, счастлив, смеялся или гримасничал, зачем-то нырнул в машину и появился снова с ружьем «мосберг» в руках, и орал он сейчас отчетливо:
– Ложись!..
Еще не обернувшись, резко толкнул в сторону Марину и в плавном развороте скинул с карабина лист обоев, пришел в боевую стойку на колено и увидел едущих на нас – во всю ширину проезда – два джипа. И торчащие из окон автоматные стволы. Резкий, рвущий уши треск и короткие дымки у пламегасителей.
Грохот выстрела за спиной из карабасовской пушки и его крик:
– Я вам, суки рваные, еще скажу предпоследнее прости!..
Но я уже взял левый джип – со стороны Марины – в прицельный створ…
Александр Серебровский:
БИТВА
Однажды приходит день, в который прошедшее утро кажется незапамятным прошлым, а предстоящий вечер – недостоверным и очень далеким будущим.
Я бился. Большой лесной пожар не собьешь огнетушителем. Только встречным огнем.
Старый трусливый Палей сказал бы, что это я сам вызвал сход финансовых лавин. Глупость! Просто я первым правильно оценил масштаб распада этого карточного домика, который считался финансово-экономическим пространством великой державы. И своевременно вынул из этой сплошь крапленой колоды свои карты. Настоящие, заметьте, а не фальшивые!
Честно говоря, моя ошибка в том, что я не рассчитал, как все сгнило глубоко, не мог представить, что кризис может стать крахом.
Я много заработал.
Я много сейчас потеряю.
Может быть, больше, чем приобрел.
Но я выстою.
Я ввязался в свалку первым, и теперь меня не затоптать.
Утратив многое, я останусь на рынке.
Большинство исчезнет, они будут разрушены дотла.
Мир узнает их страшную и смешную тайну – они не олигархи, они еще не магнаты, они и не были могулами, они только казались тайкунами.
Они – как все в нашей жизни – попса. Зажиточная финансовая попса.
Оказалось, что в нашем доме от великого Билла Гейтса до смешного Мавроди один шаг.
Олигархами, денежными столпами мира еще надо становиться – долгие годы.
Я стану. У меня нет другого пути.
А пока я сражался – говорил по телефону, уговаривал, грозил, договаривался, рассылал по электронной почте срочные указания, обещал, посылал к черту, выдавал гарантии, отзывал обязательства, перегонял деньги, останавливал зарплаты, консервировал предприятия, замораживал кассовую наличность, стопорил платежи и диктовал директивы руководителям подразделений холдинга на территориях и в наших представительствах за рубежом.
Потом в этом хаосе, испуганной суете и сумасшедшем мельтешении возникла пауза, лакуна тишины, дырка во времени, клочок неподвижности. В бизнесе, как в теннисе, для продолжения игры мяч должен вернуться из-за сетки.
Очень захотелось есть – я только сейчас сообразил, что ничего не ел больше суток. Вызвал секретаршу:
– Надя, очень хочется щи из крапивы. Может наш шеф сделать?
– Бог с вами, Александр Игнатьич! Какая же крапива на щи в августе? Это в конце мая, в начале июня хорошо. А сейчас она как бурьян…