Шрифт:
«Давай быстрее, а то вдруг застукают!».
Мы достаём две пары брюк, их приходится закатать до половины. Толстые бублики у ступней мешают, но это ерунда, может, потом отрежем. Катьке даю жилетку, она ей до колен. Себе хватаю пиджак. Так, ещё вот эти шляпы; ремень мне, чтобы брюки не спадали; Катька верёвкой обойдётся. Ну-ка, а это что такое? Авоська? Пригодится. Вдруг нам кто даст еды с собой.
Мы быстро расплетаем косички, трясём головами, нахлобучиваем шляпы, смотрим друг на друга и еле удерживаемся от смеха. Осталось испачкать лицо. Я погружаю пальцы в толстый слой пыли на полу чердака. Так, теперь поплевать на ладошки, провести по щекам…
«Ну как?», – спрашиваю.
«Странно», – честно говорит Катька. – «И вид у тебя не очень голодный».
В ответ Катьке громко урчит живот.
«Ладно, пошли».
Через дальнюю калитку на огороде – чтобы бабушка не заметила – выбираемся на свободу. По дороге прихватываем парочку репейников. В волосы и на одежду.
Катька слепляет оставшиеся репейники в большой комок. «Смотри, – говорит, – какая штука получилась. Цеплялка для людей. Если с кем-то не хочешь расставаться, можно его раз – и прицепить к себе. Насовсем». Она протягивает руку и цепляется репейниковым комком за мой пиджак. «Вот так!».
Тихо, на улице никого. Похоже, обедают. Живот урчит снова.
«И теперь что?», – кажется, Катька уже не очень уверена в том, что я придумала классную игру.
«Теперь надо к кому-то постучаться и сказать «тётенька, нам кушать хочется, подайте на пропитание».
«Но к кому? Нас тут все знают».
«Пойдём к бабе Нюре через улицу, она всё равно всех путает».
Баба Нюра и правда не знает деревенских детей по именам. Ко всем обращается как «милок». В магазин ходит редко, с соседями не общается. Самый безопасный вариант.
Я стучусь в дверь.
– БабНюр…, – начинает Катька.
– Тсс, – тыкаю её под рёбра я. – Тётенька, кушать хочется, подайте на пропитание».
– Сейчас, милок, сейчас, – баба Нюра ныряет обратно в избу. Давно хотелось посмотреть, что у неё там, но заходить как-то неудобно.
Она выносит горбушку хлеба и два яблока.
– Вот, родненькие, вот, кушайте.
– Спасибо, БабНюр! – Катька сдерживает смех.
Вдохновлённые успехом, мы закидываем хлеб с яблоками в авоську и стучимся в следующую избу.
К тому моменту, как мы доходим до конца улицы, у нас уже есть много хлеба, яблоки, печёная картошка, бутылка молока, две конфеты, луковица, огурец и сорок рублей. Пару горбушек мы уже сжевали; голод пропал. Хочется продолжать.
– Куда дальше пойдём? – спрашивает Катька
– Может, на другую улицу?
– Да ну, там одни дачники живут. Пошли в Хмельники.
– Ты что, это далеко. Давай тогда лучше в посёлок пойдём.
– В посёлке тебе никто ничего не даст. В квартиры звонить нехорошо.
– А мы песни будем петь на улице.
– Не буду я ничего петь. В Хмельники пошли.
– В посёлок.
– В Хмельники.
– В посёлок.
– В Хмельники!!!
Авоська с припасами летит в пыль. Мы топаем ногами и кричим друг на друга. Уже совершенно неважно, куда мы именно пойдём, важно быть главной, главной, гла….
Я вдруг понимаю, что мы зря выбрали для ссоры центральную деревенскую площадь. Потому что рядом с нами тихо стоит бабушка. В руке у неё крапива. На руке – перчатка.
«В Хмельники они, значит, собрались. В посёлок, значит. Через лес. Чтоб в болото провалиться. Чтоб вас волки съели. Ходят они, значит, попрошайничают. Позорят бабушку. Я вас что, не кормлю? Нет, вы скажите, я вас что, не кормлю? А ну быстро домой! Быстро, я сказала! А то сейчас как…», – бабушка замахивается крапивой.
То и дело озираясь на бабушку, мы под конвоем топаем домой. Надо же было умудриться. Так хорошо всё начиналось. Надо было соглашаться с Катькой, были бы уже в Хмельниках, никакая бабушка нас бы не нашла.
И только одно не может в этой истории не радовать. В наказание нам пришлось самим раскладывать липу на противни. Траву и листья мы втихаря выкинули. А что липа на противнях лежала очень уж тонким слоем… ну что тут поделаешь, бывает.
Влетело нам только за несостоявшийся побег. Душевные и телесные раны мы залечивали сухариками со вкусом холодца и копчёными кольцами кальмаров: на это как раз хватило денег, пожертвованных нам сердобольными жителями.