Всё как полагается – конфеты, вафли, сок, лимонад… Андрюх, прикинь, даже пепси-кола… Ничего, таможня дала добро!

– Знаю, читал про пепси-колу, – кивнул я. – Хоть и дефицит, зато «не рекомендуется к употреблению детям с заболеваниями нервной системы и опорно-двигательного аппарата, особенно в больших количествах».

Серёга продолжил:

– Родители Димки, между прочим, тоже в палате были – помогали столы накрывать.

Димкин батя по палате даже без халата ходил. Медсестра потом уже сказала:

«Халат всё-таки наденьте, а то сейчас дежурный врач как заявится, так получим и я, и вы».

Между прочим, Димка ту медсестру, Татьяну Никитичну, попросил остаться после восьми вечера, когда заканчивалась её смена. Это была любимая Димкина медсестра. Да и мне тоже она нравится.

Ну вот – расселись. И вот мы все за столом. Все пацаны нашей старшей группы, воспитательница, медсестра… и, прикинь, Андрюха – Анька и Алинка – две красотки! Я прибалдел. Ну, Алинку я мог ожидать… а вот Аньку! Как ему удалось её пригласить, зачем – пока сидел, всё ломал голову… Сам Енот – во главе стола, как именинник… то есть в торце. Я – справа от Енота и прямо напротив девчонок. Воспиталка, медсестра и родители тоже сели за длинный стол, но в противоположной части.

С Алиной Димка более-менее дружил. Да и на меня она, честно говоря, иногда поглядывала… уж не знаю, Андрюха, с какой такой целью. Наверно, запомнила с прошлого года… Но ты же знаешь – я здесь лечусь, девки меня тут не интересуют, меня Верка ждет, как дембеля! Да не лыбься ты так… Понятное дело, дружить с красоткой я сам не откажусь.

А вот почему Енот позвал Аньку – для меня это было дико странно. Я не видел между ними никакой дружбы – так, здоровались они. Да ещё после того, что мне Димка про неё понарассказывал! Хотя… может быть, я чего-то и не замечал?

Короче, Димыч взял слово… Андрюх, у меня просто челюсть отвисла! Он со своим ДЦП так собрался – говорил без запинки, так красиво… Ну, прямо диктор в телевизоре! Всем пожелал всего хорошего, что можно было придумать… всем, типа, выздороветь совсем и вообще – хорошего настроения. Я прямо гордился им! И тут он прямо к Алинке и Аньке обращается. Вроде так:

«Дорогие Алина и Аня! В вашем лице я благодарю всех дам нашего отделения за то, что вы всегда поддерживали нас своим обалденным мужеством, героизмом и оптимизмом… и не давали нюни распускать. С вами всегда было не скучно, всегда весело и интересно жить! И вот теперь я уезжаю и оставляю вас на попечение моего лучшего и самого надёжного в мире кореша – Серёги Лучина. Вы его ещё до конца не знаете! Он – крутой! Если вас кто обидит, сразу к нему обращайтесь – он разберётся. И если вас, красавиц наших, захотят украсть городские… а они, как звери лютые, поглядывают сквозь наши заборы, кричите „Серёга!“ Если он даже сразу не успеет, он потом вас… и их заодно из-под земли достанет!»

Андрюха, я просто не знал, куда деваться! Так я ещё никогда не краснел.

Потом, когда Димыч закончил речь и пепси за всех хлебнул, народ загалдел. Димке пожелали всего самого доброго. Сладости сразу схомячили, пепси-колу выпили. Многие потом разбрелись по палатам животы растрясти, чтобы ещё для сока места осталось… Столы пока не стали убирать… Девчонки отпросились ненадолго и пообещали вернуться. Родители Димки тоже куда-то вышли.

Тут ко мне Енот подсаживается. А я как сидел, так и сижу – в ушах звенит ещё от его речи. И тыкаю его в живот тростью, как копьём… ну, как он меня когда-то при первой нашей встрече.

«Ну, ты и зараза!» – его же слова повторяю.

Он мне:

«Да, ладно! Ещё спасибо скажешь!.. Писать-то мне будешь?»

«Не, – говорю. – Завтра же попрошу Аньку, чтобы мне на фиг всю память о тебе стёрла!»

Енот – нормальный друг, угрозу мою пропустил.

«Ну, ты постарайся ещё что-нибудь выяснить, – говорит. – Эх… как жаль, что у нас так ничего и не получилось!»

Тут я как будто обиду услышал в его голосе. И мне что-то вдруг дико жалко его стало. Я – ему:

«Ничего, я выясню. Постараюсь. Я очень постараюсь!»

«Спасибо, друг! – вдруг снова прямо так торжественно мне Димыч говорит. – Я на тебя надеюсь! Ты моя единственная надежда в этом вопросе! Я пытался к этому делу Алинку подключить – умный она человек, чувствую! Но… бесполезно! Не видит она ничего!.. Или не хочет видеть».

Я прибалдел от его последних слов. Спрашиваю:

«Ты хочешь сказать, что Алинка всё знает и у неё какой-то уговор с Анькой?!»

«Э, нет, – отвечает мне Енот. – Хотя готов признаться, что у меня как-то однажды мелькнула такая мысль. Нет, успокойся. Алинка – нет. Алинке можешь доверять! Да, Алинка тоже какая-то странная бывает. Но это другая странность! Человеческая, так сказать… А вот Анька…»

Я этого как раз ждал!

«А зачем ты Аньку сегодня позвал? – причём шёпотом его спрашиваю. – Сам же с ней, как это… с пантерой какой-нибудь в джунглях… интересно и страшно. И как уговорить-то удалось?»

А мне на это Енот такое говорит:

«Ну и что? Всю жизнь в страхе жить мне прикажешь? Нет уж! Я бы не смог так уехать… Прямо подошёл к ней, прямо в глаза посмотрел и говорю прямо: „Вот ты такая… такая красивая и классная, что я и подходить к тебе боялся…“ И прямо приглашаю: „Придёшь?“ А она мне так просто, без всяких этих девчачьих штучек, мол, подумаю там, посмотрю на твоё поведение. „Спасибо, – говорит. – Приду, конечно! Ты классный парень!“ У меня прямо камень с души упал. Мне, знаешь, даже стыдно стало за то, что я её с умыслом приглашаю… Ну, как Шерлок Холмс. Думал, может, удастся как-то её спросить, намекнуть… Может, расколется она. Ещё не вечер, Серёга. Если вернутся, вот прямо возьму и спрошу».