Я никогда не слышал, что бы бабка Проня так много говорила, но тут видно наболело у неё. Мы слушали молча, многие одобрительно кивали головами. Когда она замолчала, весь зал поднялся и захлопал в ладоши.

– Зачем это? – удивился Двин.

– У нас так принято, в знак благодарности, уважения или согласия подобным образом выражать отношение к выступающему, – пояснил Свир.

– А если не согласен? – спросил Ждан.

– Если не согласен с выступлением, то тогда освистать можно или ногами потопать.

– Ну, вы прямо как дети, – рассмеялся Ждан, – то в ладоши хлопаете, то ногами топаете. Да ладно тебе, не гневись, это я так, к слову, – он похлопал по плечу Свира, который готов был уже обидеться.

Остальные подхватили: « Успокойся ты. Никто тебя обидеть не хочет. Просто на наш взгляд порядки какие-то чудные, вот и всё. А ты сразу обижаться».

Свир, поняв, что слова были сказаны не со зла, успокоился и продолжил: – А председатель, вот ума палата, встал и когда шум улёгся, произнёс: «Сейчас разделим город на участки, и каждый лекарь будет отвечать за свой, который закрепится за ним» и достал холст, свёрнутый в трубку. Развернул его, а там наш Загжеб, только как будто сверху на него смотришь.

Короче, ещё с час делили город на участки. А чего делили? Дели не дели, а всё равно получилось так, что, кто, где живёт, там участок его и оказался. После собрания мы отправились по своим домам, а Гальгам направился в городскую управу, для того, чтобы, как он сказал: « Открыть глаза и наставить на путь истинный наших градоправителей». И, что вы думаете? Открыл и наставил.

Так что, хоть, правда, по началу и с трудом, но дело всё таки пошло. Городская управа из своей казны даже средства выделила для наведения чистоты и порядка на улицах. Издали указ, гласивший, что за загрязнение улиц городские власти будут наказывать: на первый раз денежным штрафом, а если это повторится, то и публичным нанесением пяти ударов кнутом по мягкому месту. А если и это не подействует, то нарушители будут изгнаны из города, с отходом их имущества в счёт городской казны.

– Круто загнули, – покачал головой Ждан.

– Нормально загнули, – жёстко бросил в ответ Свир. – Уж лучше так, чем с моровой заразой бороться.

– А-а-а, ну тогда конечно, – протянул Ждан.

– От чего мор-то приключился, дознались али как? – Зивур вопросительно посмотрел на Свира.

– Не сразу, но дознались – ответил тот. – И дознались-то, благодаря одному инородцу, по прозвищу Араш. Так вот, этот самый Араш придумал такую штуку, через которую можно рассматривать очень маленькие предметы. И назвал его «мелкозор». Через этот мелкозор, тот Араш и разглядел малюсеньких, малюсеньких букашек, хотя это, на самом деле, и не букашки вовсе. Они, букашки эти, как он говорил, живут везде. Одни из них полезны, другие безвредны, а третьи – очень вредные. Вот они-то, те, которые, очень вредные, и вызывают болезни. Мы их прозвали «микробами», что в переводе с языка данейцев означает «малая жизнь». Эти микробы любят те места, где грязь, смрад, помои. Для них там просто рай. Но они очень не любят чистоту. Чистота для них – враг номер один.

Так вот, друзья, сдружился я с этим Арашем. И так мы увлеклись изучением микробов, что забыли обо всём. Не ели, не спали, пытались как можно лучше изучить эти существа, для того, чтобы более эффективно с ними бороться. А время шло. Любава с Марцинкусом на меня стали как-то странно поглядывать. И в один прекрасный день, Марцинкус напрямую меня спросил, собираюсь ли я на его дочери жениться. Тут меня словно из какого-то омута вынули. Ведь и правда: вокруг жизнь идёт, бурлит, а я уткнулся в этих микробов, как будто бы на них свет клином сошёлся.

– Конечно, собираюсь, – отвечаю я Марцинкусу, – готов на Любаве жениться хоть завтра. Но вы же сами говорили, что рано ещё. А он мне в ответ, -Так, это ж когда было. Теперь ты и лекарем стал знатным, да и не мальчик уже, а мужчина».

Вобщем, свадьбу сыграли через месяц после того разговора. Так, что, на сей день у меня в Загжебе остались жена-красавица и двое детишек. Мальчик и девочка – двойняшки. А сюда меня из города пригнало вот что…

– Извини, дорогой – прервал Зивур рассказ лекаря, – с грязью, да помоями всё понятно. А скажи мне, откуда эта дрянь, ещё может взяться?

Свир с недоумением взглянул на Зивура: – в смысле?

– Проня же сказала, что причин несколько и одна из них это грязь. А ещё какие есть причины для возникновения этой заразы?

– Ну, какие ещё причины? От заражённых животных, например, а может сам человек где-то заразился и вместе с собой привёз эту напасть…

– Или кто-то специально привёз заразу в город, – подумал Зивур, а вслух произнёс, – понял, понял. Извини ещё раз, что прервал, так зачем ты здесь?

– Мой старый учитель, он же теперь и тесть, в последнее время очень сильно болеет, – продолжил Свир, – никто не может понять, что с ним. Я не хвалясь, и сам лекарь не из последних, но признаю, что тоже оказался здесь бессилен. Ни на одну из известных нам болезней хворь Марцинкуса не похожа. Микробов пытались с помощью «мелкозора» искать. Но, бесполезно. Ничего такого мы не обнаружили. А Марцинкус чахнет и хиреет с каждым днём всё больше и больше. Любава извелась вся.

Тут Двин подал голос: – А здесь, у нас, что тебе может помочь?