– Не что, а кто, – поправил Свир. – Дошёл до Загжеба слушок, что с некоторых пор поселилась в нашей веси некая Иванна. И, что дар у неё есть: видит она то, что другим не дано, и слышит то, что остальные не слышат. Вот гильдия и послала меня как уроженца этих мест найти её и попросить о помощи. Было бы здорово, если б она согласилась.

– А, так это ты об Иванке? – небрежно бросил Зивур. – Живёт такая на окраине, живёт. С весны ещё. Шалаш себе поставила, травы собирает, рыбу ловит. Наши бабы с ней не шибко-то общаются. Побаиваются они её. Говорят, что ведунья она, да и колдовать может.

– Она-то мне и нужна, – воспрянул и даже как-то повеселел Свир. – Так это, что, я её шалаш видел, когда к нашей веси подходил?

– Конечно её, – Двин усмехнулся, – у нас, здесь, кроме Иванны в шалашах больше никто не живёт.

– Вот что, други мои,– Свир встал с лавки, – покину я вас на некоторое время. Трактирщик! Я думаю, этого хватит за выпитый мёд, – он протянул Неляду полновесный золотой дублан и быстрым шагом покинул компанию, направившись в сторону шалаша Иванны.

– Д-а-а-а, дела, – протянул Зивур, – вот тоже ж лекарь, а к Иванне пришёл. Бессилен, говорит. Это что же значит? Лекари умные, умные, а вылечить могут не всех? Вот заразы! А ещё книжки заумные читают, слова разные говорят. "Квалифицированные", "пациенты". Тьфу!

– Ну и чего ты разошёлся, – Двин прервал гневную тираду приятеля. – Конечно, не всех вылечить могут. Они ведь люди, а не боги. И есть наверно такие хвори, которые и вовсе не лечатся. Ох, не прийти им сюда. Святая сила спаси и сохрани.

Руки слушавших непроизвольно потянулись к оберегам.

– Точно! Не надо нам таких « радостей», да и другим их не пожелаю, – отозвался Ждан. – Ладно, пойду. Пора мне, дела. Но вы шепните, как там, у Свира с Иванной. Сладится, али нет. Посмотрим, может, и я пригожусь.

Сказав это, Ждан многозначительно подмигнув, скрылся за зданием трактира. На лавке остались Двин и Зивур.

Глава 2.

Возле шалаша на охапке сена сидела женщина. Она смотрела вдаль и тихонько напевала что-то печальное.

– Здравия тебе, добрая женщина, – подойдя, произнёс Свир. Но та в ответ даже

не шелохнулась и пение не прекратила.

– Странно, – подумал наш лекарь, – глухая что ли?

Он подошёл почти вплотную и заглянул ей в лицо. Расслабленные мышцы, чуть прикрытые длинными, рыжими ресницами глаза. Взгляд в никуда. Из приоткрытого рта – приятные, но печальные звуки.

– Да она в прострации, – мелькнуло в голове Свира, – или как говорит Араш – медитирует. Арамеец как-то рассказывал, что, путешествуя по далёкой восточной стране, встречался он с местными монахами. От них он и узнал о медитации. Только по рассказу Араша, те во время медитации молчали. А здесь, ты смотри, медитирует и поёт. – Чудеса, да и только, – пробурчал под нос Свир и тихонько отошёл в сторону, что бы ни мешать.

– Пока она в прострации, пойду отца с мамой проведаю, – только подумал лекарь, как вдруг мелодия оборвалась, и он услышал приятный женский голос: – Конечно, сходи, я тебя подожду.

От неожиданности Свир даже икнул: – Ик. Ой!

Женщина повернула к нему своё лицо, и он увидел миндалевидные, цвета светлой стали глаза, в которых застыл немой укор.

– С родителей и надо было начинать, а не с трактира и меня. Ты иди, не бойся, я никуда не денусь.

Он закивал головой и стал пятиться спиной от ведуньи.

– Да ты, милок, нормально иди, что ж как рак пятишься, – рассмеялась Иванна.

Свир, как зачарованный повернулся к веси и пошёл к дому своих родителей, спиной ощущая её укоряющий взгляд.

– Эх, город, город, – донесся голос ведуньи, – что ж ты с людьми делаешь, за делами даже родителей забывают. Куда только Боги смотрят. Лекарю показалось, что слово « Боги» Иванна произнесла не с тем подобающим трепетом, когда обращаются ко всевышним, а как будто бы она говорила о братьях, при чём, о младших.

А теперь, уважаемый читатель, давай на время оставим Свира и вернёмся к нашим друзьям, коих оставили в конце прошлой главы у трактира без всякого присмотра.