Но Джерри лишь машет рукой.

– Теперь это музыка для унылых и толстых мамочек из Оклахомы. – Он говорит так, словно это что-то плохое.

Лично мне кажется, что делать музыку для унылых и толстых мамочек из Оклахомы – это хорошее дело. В смысле, это достаточно сложная аудитория. У них есть время и деньги лишь на один альбом в год. И если они покупают твое изделие, значит, ты точно чего-то стоишь.

Я пытаюсь объяснить это Джерри, но он качает головой:

– Давай поговорим о чем-то хорошем. Afghan Whigs, альбом «Джентльмены». Настоящая Библия любви и секса. Как все это опасно и грязно, если делать все правильно.

Он прикуривает мне сигарету и глядит со значением.

– Хотя ты как солнечный лучик Иисуса, выступающий в поддержку унылых и толстых мамочек из Оклахомы, наверняка с этим не согласишься.

Если бы можно было вернуться в прошлое и встретить там себя тогдашнюю, я бы сказала ей: «Джоанна! Никогда не доверяй человеку, утверждающему, что секс и любовь – это опасно и грязно! Никогда не соглашайся с таким положением дел – потому что молча кивнуть означает поставить галочку в графе «Я согласна со всеми условиями» при общении с человеком, который сам говорит, что он опасный и грязный. Он ничего не скрывает. Он разъясняет тебе, что и как в его мире. Он дает ознакомиться с текстом контракта».

Но мне девятнадцать, я одна в большом городе, упиваюсь беседой с известным комиком, и у меня есть все основания предполагать, что он прав. Его правота подтверждается половиной всех песен, которые я люблю. Половиной любимых мной книг. Прошлогодним кошмарным романом с Тони Ричем из D&ME, который пытался склонить меня к сексу втроем. Только дремуче наивная девочка стала бы спорить и утверждать, что, несмотря на весь прошлый печальный опыт, любовь и секс все-таки могут быть… дивными и прекрасными. Джерри хочет общаться с раскрепощенной и дерзкой девчонкой без комплексов. И она появляется! Как того требует ситуация.

– Лучшие ночи – это те ночи, после которых у тебя на душе остаются следы от зубов, – говорю я в своей лучшей сумрачной манере.

Манера выбрана правильно; Джерри сразу же оживляется.

– Покажи зубы, тигрица, – говорит он, и я скалюсь, показывая ему зубы. Потому что я уже начала ему подыгрывать, и не прерывать же процесс.

– Ну что, еще по стаканчику?

Через двадцать минут мы садимся в такси, едем к Джерри домой. Он лихорадочно шарит руками по моей спине, а я думаю о трех вещах.

Во-первых: у меня не было секса уже сто лет – почти два месяца, – и я вроде как проголодалась. Моя вагина вопит «ПОКОРМИТЕ МЕНЯ!», как Одри II в «Магазинчике ужасов».

Во-вторых: хотя этот Джерри не очень-то нравится мне как мужчина, Крисси точно понравится мой рассказ о том, как мы с ним занимались сексом. Я превращу эту ночь в анекдот! Чтобы сделать приятное Крисси!

И в-третьих: как всегда, я хочу – так же сильно, как дети ждут снега, – чтобы на месте этого мужика, который целует меня в такси, был Джон Кайт. Но Джон по-прежнему для меня недоступен. И мне надо хоть как-то себя занимать, пока я его жду.

Уже потом, годы спустя, когда мы собирались с подружками, пили вино и затевали долгие задушевные разговоры о самых кошмарных мужчинах на свете, мои подруги составили целый список настораживающих подсказок, которые сразу указывают на то, что тебе встретился классический «плохой парень».

Судя по этому списку, в квартире Джерри был полный набор. Плакат с Джоном Колтрейном в рамке. Афиша к фильму «Тридцать семь и два по утрам». На книжных полках – сплошной Хантер Томпсон, Ницше, Джек Керуак, Генри Миллер и книги о Третьем рейхе. Несколько шляп. Бархатный фрак. Сердитая кошка и лоток, полный кошачьего дерьма. «Карикатурные» фигурки Девы Марии. Боуран. Все альбомы The Fall и Фрэнка Заппы, небольшая коллекция порно, бутылка абсента и характерные «кокаиновые» царапины на журнальном столике.

– Если видишь такое, надо сразу бежать, – говорят мне подружки с сочувствием, смеясь и плача одновременно. – Сразу понятно, что в этом доме живет мужчина, ненавидящий женщин.

И они полностью правы.

Но это будет потом, а сейчас мне девятнадцать, я еще многого не понимаю и поэтому думаю: «Круто! Сразу видно, что здесь живет настоящий интеллектуал!»

– Это берлога моего разбитого сердца, – говорит Джерри, усадив меня на диван. Он наливает мне выпить. – Место прямо-таки заколдованное, маленький филиал адских врат, куда тянет всех сумасшедших девиц Британии. Каждый раз, когда я встречаю, как мне кажется, смелую, яркую, раскрепощенную и веселую колдунью и привожу ее к себе домой, чтобы она меня зачаровала уже окончательно, вдруг выясняется, что никакая она не колдунья, а просто очередная дурища с психическими отклонениями из-за проблем с родным папой.

Он говорит заговорщическим тоном, подразумевая, что мы с ним презираем этих девиц… что я совсем не такая, как эти девицы.

– Может быть, именно ты воскресишь мою веру в женщин? – говорит он как бы в шутку. – Я ищу невозможного. Искушенную, развращенную женщину с неуемными сексуальными аппетитами, которая мечтает о том, чтобы ее отымели во все места до потери сознания. И отымели умеючи.

Он пристально смотрит на меня. Все ясно: мне надо выступить в качестве женщины с неуемными сексуальными аппетитами, которая мечтает о том, чтобы ее отымели – умеючи – во все места до потери сознания. Это запросто можно устроить!