Шрифт:
Река Мира.
Седьмое Небо.
Какие-то отражения, которые постоянно упоминают Древние.
Как все это было связано.
Куда все это вело.
А самое главное – как влияло на жизнь отдельно взятого Генерала, объявившего крестовый поход против самого Яшмового Императора.
Хаджар глубоко вдохнул и прикрыл глаза.
Синий Клинок лег ему в ладонь. Имя Ветра все еще звучало где-то на грани слышимости, энергия сияла внутри его источника, путь меча лежал перед ним ясно и четко – открывая дорогу к Истинному Королевству. И вроде ничего не изменилось.
Вроде…
Хаджар взмахнул клинком. Легко и плавно. Он двигался вместе с ним и трава вокруг расплывалась в разные стороны, повторяя очертания движений.
Взмах, удар, скольжение. Хаджар двигался легко и плавно. Это не было похоже на танец. Ибо бой даже смертных и танец не имели ничего схожего.
Скорее, Хаджар словно медитировал. Через движения меча погружался глубоко внутрь себя. Соединял разум и тело, находя покой там, где другие увидели бы тяжелый труд.
Его мысли соединялись с его душевными порывами. И каждое новое движение являлось продолжением предыдущего.
Красиво и изящно.
Как перо, сорвавшееся с крыла птицы и улетевшее в свое небольшое, но такое живописное и красочное путешествие.
В какой-то момент Хаджар замер.
– Поймал, – произнес он и открыл глаза.
Для него действительно ничего не изменилось. Ведь нельзя было найти ответ внутри самого себя. Как бы странно это ни звучало, учитывая все, чему учили Хаджара его учителя и все, через что он прошел сам.
Нет, впервые в жизни ответ лежал не внутри Хаджара, а снаружи.
Он поднял ладонь, а затем плавно опустил её вниз.
– Показалось?
Он поднял еще. И следом за травой словно слегка потянулась трава. Когда же Хаджар её опустил, трава немного примялась. Будто бы…
Будто…
– Моя воля, – прошептал Хаджар и поднял меч. – Воля мира.
Он взмахнул клинком и синий разрез, сорвавшись с расписанного узорами лезвия, устремился куда-то к самому горизонту. И этот удар, потребовавший от Хаджара лишь крупиц энергии, пусть и не содержал в себе разрушительной мощи техники, но при этом он содержал в себе всю силу и мощь самого Хаджара.
Целиком.
Без остатка.
Ни единого отголоска не просочилось в окружающий мир. Ни единого эха не было создано этим взмахом. То, чего так долго не получилось достичь у Хаджара-адепта, получилось у Хаджара-тернита.
Потому что соединив свою волю с собственным сердцем, он вдруг осознал что-то куда более глубокое. Что-то, что можно было назвать… волей мира?
Наверное так.
Хаджар, вновь прикрыв глаза, продолжил свои движения мечом. Впервые, за долгие десятилетия, его душа, постепенно, начала обретать покой. И огромная скала, позади него, медленно сглаживала свои острые края и закрывала глубокие шрамы.
Глава 1483
— У него… получилось, — с удивлением произнес Гай.
– Что получилось? — тут же откликнулась Иция. – У кого получилось?
– Смерть близко.
– Ах, ну да, конечно.
Отряд находился в на открытой террасе и занимался своими делами. Прошла уже неделя с тех пор, как в Звездном Дожде похоронили старейшину.
Кто-то медитировал, другие играли в местную вариацию игры в кости. Гном самозабвенно поедал яблоки. Именно поэтому неожиданная реплика от Гая так всех взбудоражила.
– Что это?
Первым среагировал Густаф. Он, игнорируя недовольство Абрахама и Иции, опрокидывая кости, вскочил на ноги и вскинул лук, направляя стрелу в сторону сада.
— Кто ты такой?! — выкрикнул он. – Как сюда поп…
Когда из кустов показался высокий юноша с седыми волосами, облаченный в волшебные синие одежды с вышитыми на них плывущими среди звезд облаками, Густаф с недоверием опустил лук.
Каждый адепт, если он не использует техники сокрытия присутствия и ауры, издает определенный “запах”. Не тот, что можно почувствовать при помощи носа или который может взять охотничий пес.
Особый “запах”, подвластный осознанию лишь тех, чье развитие достаточно высоко. И этот “запах” практически никогда не менялся. Ходили слухи, что если смертный становился богом, то его “запах”, “отпечаток”, “эманации” – называть можно как угодно, слегка менялись.
И ударение на слово “слегка”.
Когда же Хаджар вышел из своей недельной медитации, то больше не был похож сам на себя. Нет, и дело не в спокойном и умиротворенном взгляде ранее мечущихся и сверкающих глаз.