Хаджар убрал стелу и ключ в пространственное кольцо, а затем взмахнул полами одежд и открыл тропу ветра, ведущую прямо сквозь свет.

Оказавшись снова на краю обрыва, Хаджар мгновенно отбил клинком технику стрелка. Благо тот факт, что он продолжительное время наблюдал за тем, как сражается Густаф, сильно продвинул его в этом деле.

Стрела, окутанная энергиями и мистериями, вонзилась в противоположный край обрыва. Взрыв буквально вырвал целые тонны породы и накрыл ущелье облаком из пыли.

Купола энергии уже трещали, но пока держали, пока целая сотня адептов посыпала их техниками и выстрелами. Какие-то проникали через образовавшиеся прорехи и с ними разбирались адепты семьи.

К ним подбежал Геданий. У него было перевязано лицо и в том месте, где должно быть ухо, расплывалось алое пятно.

— Это стелла, — Хаджар протянул ему шкатулку.

— А ключ?

Лэтэя посмотрела на Хаджара. Это была часть плана, которого они не обговаривали. И Хаджар не знал, получится у него или нет. Вернее — не знал, до того, как столкнулся с Големом. Теперь же был уверен.

Он сможет.

Он вытянул перед собой ладонь и обратился туда, в глубины, неведомые даже богам, где изнутри него самого протекали теперь уже четыре реки. Он зачерпнул немного из каждой, а в следующее мгновение на его ладони сформировался небольшой осколок янтаря.

— Это ключ, — произнес Хаджар и положил его на крышку шкатулки.

Лэтэя слегка приоткрыла рот. Она, в силу владения искрой терны, могла понять, что это был совсем другой ключ.

— А теперь, прошу меня простить, — Хаджар сделал шаг назад и исчез внутри ветра. — достаточно уже проливаться крови впустую

Встав по центру между оборонявшимся и нападавшими, Хаджар взмахнул мечом, призывая терну и мистерии клинка. Небо затянулось тучами и поток молний прочертил длинную полосу, мгновенно разрушив техники нападающих.

Подули северные ветра и зародилась буря. Молнии, её рассекавшие, выглядели изменчивыми миражами. То это были неистовые драконы, то легко парящие птицы.

— Меня зовут Ветер Северных Долин, — несмотря на то, что он говорил спокойно, его голос громом разносился по округе. — Достаточно пустой битвы. Если есть среди вас тот, кто готов биться со мной — я сочту за честь принять этот поединок. И тот, кто победит, даст слово, что не тронет проигравших.

Сперва ничего не происходило, а затем перед Хаджаром, в прямом смысле слова — из-под земли возник адепт. Среднего роста, худощавый, лицо его скрывала маска, а на груди, на странных доспехах красовались три отверстия.

— Меня зовут Пустынный Мираж, — произнес голос, искаженный маской.

И вновь это чувство… будто дежавю. Воин, стоявший перед Хаджаром, обладал энергией Небесного Императора начальной ступени и искрой терны. Искрой даже меньшего размера, чем у Лэтэи, хоть Хаджар и думал, что это вообще невозможно.

— Я буду биться с тобой, — с этими словами воин взмахнул превратившимися в песок саблями.

Прямо из-под земли на Хаджара выпрыгнула стая песчаных волков, каждый из которых размером с целую крепость.

Глаза последнего расширились от удивления.

— Шакх?

Волки замерли в воздухе, а затем рассыпались песком и разлетелись по стихающему ветру.

— Хаджар?

Хаджар передвинул фигуру по доске.

— Через два дня?

Шакх, снявший маску, кивнул. Хаджар помнил его как немного наивного (хотя кто из них не был наивен) мальчишку, влюбленного в Ильмену, да будет её перерождение благостным. Сейчас же перед ним сидел молодой мужчина, насколько можно было назвать молодым человека, разменявшего свой век.

Жесткие линии лица — почти такие же хищные, как песчаные бури в Море Песка. Кожа, цвета мокрой бронзы изрезанная несколькими уродливыми шрамами, оставленными когтями.

Какой-то зверь умудрился полоснуть Шакха от левого виска до правой ключицы, оставив на лице и шее три длинных, белых борозды, сильно выделявшихся на общем фоне.

Две сабли, артефакты Божественного уровня плохо качества, покоились в его ножнах. Странный доспех с тремя отверстиями в центре он убрал обратно в амулет и сидел теперь в просторном, цветастом кафтане.

Длинные, столь же хищные пальцы, что и когти оставившие шрамы, двигали фигуры на доске.

– Когда вы с Эйненом уехали… как, кстати, этот лысый островитянин?

Шакх сделал ход и Хаджар задумался над тем, как ему лучше ответить. Не на вопрос, разумеется, а на ситуацию, сложившуюся на доске.