– Ну, вот!
– сказала она, не снимая рук с его шеи.
– Я расколдована. А теперь мы должны устроить свадебный пир, и ты проведешь со мной ночь во дворце.

– У меня другое предложение, - мягко возразил Сирил, стараясь попасть в тон игры.
– Не лучше ли нам сразу отправиться в свадебное путешествие?

– А-а, - протянула Эдна, охотно подхватывая новую сказку.
– Ты хочешь объехать со мной весь белый свет, а потом увезти меня в свое королевство, где мы никогда больше не узнаем горя?..

– Никогда, - твердо сказал он, вставая.
– Собирайся, принцесса. Путь неблизкий.

Она упорхнула за кулисы. Задорно простучали каблучки, рухнуло нечто деревянное, вероятно, задетое плащом феи. А Сирил все стоял на прежнем месте, сжимая кулаки от неожиданной острой боли. Он представил себе угол, где живет это диковинное создание, - какой-нибудь закуток гримерных или костюмерных, завешанный драными афишами, с Неаполитанским заливом вместо подстилки. И представил тех, кого Эдна приводит в этот священный приют, кто платит ей консервами, полученными по карточкам "С" и "В", сигаретами, парфюмерией или другим "эквивалентом", большая часть которого все равно уходит опухшему от безделья упырю в обмен на "то, что ей нужно".

Вопреки опасениям Сирила Эдна вернулась не в костюме средневекового пажа или итальянского разбойника. Все, как полагается для похода: куртка, джинсы, толстые носки и спортивные туфли. Волосы убраны под линялую джинсовую каскетку. Куда девалась мистическая, бескровная красота гипсовой святой! Совсем свойская девчонка, правда, малость недокормленная. Хорошо бы иметь такую младшую сестру: драть за уши, угощать добытым на меновом рынке шоколадом и рассказывать всякую дребедень о пришельцах и Бермудском треугольнике, глядя, как вся душа ее выпрыгивает из васильковых глазищ.

– Поехали, принц!
– Она сказала это вполне трезво, не без издевки. Раз уж судьба не послала мне лучшего, пойду за тобой.

Вернувшись к железной дороге, они перешли ее возле станции по ржавому, с трухлявым настилом путепроводу. Впереди лежала холмистая равнина, покрытая высокой травой цвета пепла, изрезанная водомоинами. Мертвой хваткой корней держали почву взъерошенные сосны; в низинах топорщился свинцовый кустарник. Поодаль сгрудились неуклюжие дощатые сараи.

– Так. Насколько я понимаю, река в той стороне?
– Сирил показал на запад.

– Ты что, купаться собрался?
– Эдна насмешливо фыркнула.
– Там же сплошное болото.

– Может быть, принцесса, может быть. Мне, как туристу, все интересно. Даже купание в болоте.

– Тогда зачем же мы переходили пути? Можно было прямо по главной улице...

– А я турист с причудами. Не люблю купаться в городах.

– Значит, будем топать три километра по жаре?

– Три? Ну, тебе виднее.

Сирил ожидал недоумения, расспросов, даже отказа идти дальше... Нет. Ничего. Не сказав лишнего слова, она сбросила куртку, оставшись в ярко-желтой майке с серебряной надписью "Театр Слубума". Пошла легко и упруго, отмахивая в такт свободной рукой.

Он и сам уже видел: в надоедливом дрожании зноя под выпаленным бесцветным небом тянется зеленая полоса. Долина, оживленная водами реки, именем которой был назван город. Териана пересекает главную улицу, проходит в трубе под насыпью, затем делает большой выгиб на запад. Туда, к вершине речной дуги, лежит их сегодняшний путь.

Через полчаса они достигли стратегического шоссе.

То была идеально прямая и ровная лента бетона, широкая, как столичный проспект. Если изгиб реки походил на лук - шоссе было его тетивой. Оно не имело никакого отношения к городу; просто пересекало равнину от горизонта, из пустыни выходя и в пустыню впадая, чужое всему, точно постройки инопланетян.

Они постарались не задерживаться на раскаленном, точно сковорода, безупречно гладком и целом бетоне.

Пройдя несколько шагов, Сирил встревоженно оглянулся. И вдруг, одним движением плеч стряхнув груз, забросил его в песчаный овраг. Эдна не успела сообразить, что происходит; ее дернули за руку, потащили к ближайшей сосне и буквально сшибли с ног. Оказавшись вместе с девушкой на траве, в дырявой тени полузасохшего дерева, Сирил тут же сгреб Эдну в объятия.

– Тихо, тихо... Так надо, - шепотом сказал он, насильно прижимая ее голову к своей груди.
– Обнимай меня, целуй... Мы городские влюбленные, нам некуда деваться, ясно?..

Эдна запоздало рванулась, пытаясь освободиться. Но тут же затихла. По шоссе что-то грузно и внушительно катилось в их сторону. Черное с красным, объемистое, в сплошной игре бликов, отраженных от лака, стекол и никеля. Гладкий тупорылый броневик на шести колесах сплошной резины, с маленькими овальными окошками впереди, придававшими машине выражение туповатой подозрительности. Закругленные бока ощетинены стволами водяных пушек и газометров.

Проезжая мимо, броневик замедлил ход. Ногти Эдны впились через плотную ткань в кожу Сирила; девушку трясло, как в ознобе.