– А смысл? Послезавтра всё равно уезжать. Я вот что предлагаю: использовать данные обстоятельства в свою пользу.

– Как это? – Не понял друг. Виталик, не вдаваясь в подробности, усмехнулся:

– Потом узнаешь.

Праздничное мероприятие началось с торжественного шествия самых разных литературных и сказочных персонажей. Зрелище грандиозное. Все двенадцать отрядов – воспитатели, вожатые, повара, медицинские работники, завхоз и даже директор Станислав Николаевич – ряженые!

Вон дворник, суровый дяденька Петрович, и тот в костюме Почтальона Печкина разгуливает. Поменял метлу на посылку, суровость – на занудство. Слоняется по лагерю и пристаёт ко всем: не видал ли кто мальчика, лет пяти-шести? Зовут дядей Фёдором. Очень уж мама с папой беспокоятся – ушёл из дома и не вернулся…

Приятели сошлись во мнении: суровость дворнику больше к лицу. Но Петровича не осуждали. Что поделаешь, такова жизнь! Приказ директора – закон. Уж им данное обстоятельство хорошо известно, на себе испытали. Теперь вот изображать приходится невесть кого.

Нет, против дона и его верного друга Семён с Виталиком ничего не имели. Даже наоборот, немного жалели. Всю сознательную жизнь, лучшие годы потратить на борьбу с ветряными мельницами, бессмысленное ожидание людской благодарности – это заслуживает особого сочувствия. Дон, так тот вообще неисправимый романтик: позволял Тобосской Дульсинее себя за нос водить. Доверчивым был до неприличия.

Но, если вдуматься, ситуации у них с литературными героями… получается, схожие. Данное обстоятельство не прибавляло друзьям оптимизма.

Ломакина подбором костюма приятелей не удивила: длинное в пол цветастое платье, ридикюль-ромашка, всё та же шляпа, только отреставрированная. Лента поярче, вместо безвкусного аляповатого цветка – букетик незабудок. Зачем-то вуаль присобачила, с претензией на элегантность. Видела бы себя со стороны, вид – наинелепейший!

Друзья переглянулись: что уж говорить про них, выглядят не лучшим образом. Сёмке пришлось под рубаху запихнуть подушку, для большей схожести с оригиналом. Санчо-то ещё тем обжорой был, любителем хорошо покушать. Ничего не поделаешь, надо соответствовать навязанному образу. Виталька, в отличие от него, представительный такой, солидный. С усами и бородкой. В шлеме, латах, с копьём наперевес – настоящий рыцарь из Ламанча. Да так в образ вжился, не отличишь от настоящего.

– А что, друг мой верный Санчо, не отправиться ли нам на поиски прекрасной Дульцинеи? – Стал в позу дон Ремизов.

– Той, что из Тобосса? – Подыграл Семён-Пансе (не зря же целых два дня в библиотеке просидели).

В общем, повеселились на славу. А потом был торжественный ужин при полном параде и прощальный костёр. Очень здорово и демократично. Каждый мог запросто подойти к Пеппи- Длинный Чулок (вожатой Светлане Владимировне) и дёрнуть за косичку. Чем Семён с Виталиком с радостью и воспользовались: пусть вспомнит своё детство. Впрочем, ничего личного. Не ими этот дурацкий карнавал придуман.

А вот к директору, Станиславу Николаевичу, подойти постеснялись. Хотя так и подмывало дёрнуть его за длинную бородищу. Интересно посмотреть, как бы уважаемый синьор Карабас-Барабас отреагировал? Но желающих не было. И приятели тоже решили понапрасну не рисковать, мало ли что. Вон как брови хмурит, глазами зыркает, плёткой-семихвосткой о колено постукивает. Ух!

Конец ознакомительного фрагмента.