– Сэнк, чувствую, ты и меня сейчас завербуешь. А что, не отпускать же тебя одного. Поеду, хоть что говори, поеду!

– Чтобы меня за шиворот удерживать?

– Тебя удержишь! Просто не хочу одна тут оставаться. Считай, засохну.

– Замечательно, у нас в экспедиции будет врач. А как же твои двести детей?

– Препоручу бразды правления Марале, у нее хватка! Я буду спокойна за них. А за тебя спокойна не буду, если останусь.

– Папа, а как мы туда доберемся?

– Так, еще один член экспедиции! А кто два последних класса доучиваться будет?!

– Сам доучусь. Считай, уже доучился. Ни за что не останусь, хоть вяжи меня, все равно не удержишь!

– Да, ты весь в своего родного отца. Вот, прямо слышу его интонации. Вот кого за шкирку удерживать придется… Эх, я ведь тоже мог бы когда-то Андара за шкирку удержать, мог ведь… – последнюю фразу Сэнк произнес про себя.

– А правда, Сэнк, как ты представляешь себе экспедицию без гранта, без поддержки института?

– Наших сбережений хватит, а если надо будет – дособерем с миру по нитке. Обойдемся без дома на Крите. Есть два варианта – легкий и основательный. В первом случае нанимаем гидросамолет – легкий фанероплан. От последнего пункта заправки до места и назад – три тысячи километров. Потребуются дополнительные баки, но все равно тонны полторы людей и барахла забросить на одно из приледниковых озер сможет. На один летний сезон годится. Основательный вариант – покупаем какое-нибудь плоскодонное речное корыто тонн на сто, оборудуем на нем теплое жилье, ставим небольшой компрессионник сил на 500, загружаем вездеход, мотосани, инструменты, генераторы, топливо и плывем вдоль морских побережий и по речной системе прямо к леднику. Там проводим лето, осень, зиму, весну и второе лето.

– Основательный, папа, давай основательный! Это будет настоящее путешествие!

– Я так и знал, что ты выберешь настоящий вариант. Я тоже. Мана, мне вдруг стало хорошо и спокойно. Я ведь уже не такой синий, правда?

– Да, чуть порозовел.

– Ты бы знала, как важно послать всех к ялдабродам и принять Решение! Послать всех администраторов, чиновников, сидящих на государственных деньгах, и опереться на себя. Я же свободный самостоятельный человек, и ты тоже, и даже Стим со своим неполным средним – уже полноценная личность. И с чего мы должны зависеть от этих чинуш? Я сейчас будто твердо встал на ноги, которыми последнее время болтал в воздухе.

– Так что, семейная экспедиция получается?

– Полусемейная. Без Крамба – никак! Он же умеет все на свете! Варить, чинить двигатели, паять радиопередатчики, строить дома. И у него столько всякого полезного хлама! Не удивлюсь, если в какой-нибудь заводи на Ниле уже стоит его калоша нужных нам параметров. И к тому же он холост и легок на подъем. И силен как бык – тоже полезно. Сейчас позвоню ему в мастерскую – скорее всего, там сидит… Крамб, привет, это Сэнк. Бросай все, бери ноги в руки и ко мне. Не пожалеешь!

То, что Крамб мгновенно согласился, не удивительно. Удивительней оказалось то, что у Крамба в запасе действительно оказалось плоскодонное судно водоизмещением 150 тонн в одной из заводей Нила. Осадка – 120 сантиметров, совершенно голая, пустая посудина, что и требовалось. Он приобрел ее за бесценок на всякий случай – вдруг дойдут руки до того, чтобы запустить туристический бизнес – путешествия по Нилу до развалин Фив.

– Итак, – сказал Крамб, – ты говоришь, что кладешь на бочку двести штук. Хорошо, я кладу еще сто штук и свое корыто. Вытянем?

Под вечер Сэнк позвонил дочери, которая недавно съехала из родительского гнезда на съемную квартиру.

– Кола, мы тут некое семейное мероприятие обсуждаем. Возможно, оно не по тебе, но поговорить надо. Приходи, поговорим, в придачу будет ужин маминого приготовления.

Кола выслушала Сэнка с интересом, но и с долей скепсиса.

– А мне там что делать?

– Ты же лингвист, спец по мертвым языкам. Да и живой язык пригодится, там по дороге вдоль Волги после Верхнего моря живут аборигены. Судя по запискам Лендрана Крага, сложный народ.

– О каком мертвом языке речь?

– О русском.

– Понятно. Хороший язык! Много ископаемых текстов, но исключительно газетных. Удручающе мало сохранившихся литературных текстов с живым языком, впрочем, то же самое и к другим мертвым языкам относится. Но если будет шанс пополнить русский литературный, это тот шанс, который обеспечит толстую карьеру на всю жизнь. Вообще, уйти из института не проблема, хоть и насовсем. Тем более директор глаз положил и пристает – как же он надоел! В гробу я его видала! Без работы я никогда не останусь – всем интересны мертвые языки. Но меня смущает этот холод, почти два года в антисанитарных условиях. А кто еще участвует?

– Ну вот мы, еще Крамб.

На скулах и шее Колы сквозь смуглую кожу проступил легкий румянец.

– А теплый туалет будет?

– Будет.

– Еду, эх! Была не была!

– Хорошо, нас уже пятеро. Как насчет нашего славного воина?

– Пожалуй, Инзор – более сложный случай, хотя славный воин и меткий стрелок нам бы совсем не помешал.

– А как насчет его суженой? Во-первых, ты не забыл, что она археолог? Это даже полезней, чем меткий стрелок.

– Ты права. Археолог, если он еще зеленый, очень кстати. Ты ее лучше знаешь, она что-нибудь из себя представляет именно как археолог?