— Тебе пора, — говорю я, но ты не двигаешься. Черт возьми, Эмилия, не усложняй все еще больше.

Я осторожно освобождаюсь от твоих обьятий. Это самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать. Я могу вынести тысячи ударов, прежде чем упасть, но отпустить тебя — ставит меня на колени.

Ты отклоняешь голову назад, твои глаза такие усталые и заплаканные.

— Ты только скажи, — хрипло говоришь ты, положив руку на мою щеку. Проводишь большим пальцем по нижней губе, как я всегда делаю с тобой.

Я принадлежу тебе, Эмилия, но ты не должна знать об этом.

— Скажи хоть одно слово, и я останусь. Неважно, что будет, и плевать, если ты затащишь меня во тьму. Плевать, если убьешь меня. Я не хочу быть на светлой стороне без тебя. Не хочу существовать без тебя.

Бл*дь.

Я убираю твои руки, которыми ты цепляешься за мое тело. Тебе нельзя ко мне прикасаться, Эмилия. Я теряю свою уверенность, и если все так и дальше пойдет, я схвачу тебя и убегу.

— Уходи, Эмилия.

Ты снова всхлипываешь.

— Мейсон, пожалуйста, позволь мне остаться с тобой.

Я сильнее сжимаю твои руки.

— Ты должна уйти. Сейчас.

А внутри меня кричит голос: Не уходи. Останься. Плевать на все.

Но я не слушаю этот голос, потому что он всегда приводит меня к неприятностям.

— Уходи, прежде чем я потеряю терпение, — сдавленно говорю я. — Эмилия, я не доверяю себе. Ты была права. Я — монстр.

Ты смотришь в мои глаза. Я осознаю, что должен впитать это зрелище глубоко в себя. Ты. Обнаженная. С распахнутыми глазами и растрепанными волосами, с этим отчаянием и тоской во взгляде. Я люблю это, Эмилия.

Убираю волосы с твоего лба и заправляю их за ухо.

— Эмилия, уходи, пожалуйста. — На этот раз ты слушаешься, и это мне совершенно не нравится.

Делаешь дрожащий выдох и встаешь. Я чувствую себя дерьмово. Вывернутым наизнанку, когда смотрю, как ты одеваешься. Мне плохо, Эмилия.

Моя рука дергается. Я близок к тому, чтобы тебя схватить и навсегда где-нибудь приковать. Но остаюсь сидеть на месте. Ради тебя.

— Это твое последнее слово? — спрашиваешь ты, повернувшись к ступенькам.

— Будь счастлива, Эмилия.

34. Без тебя я всего лишь оболочка, Эмилия

Мейсон

Вообще не знаю, когда уснул, но, наверное, сразу после того, как ты ушла, Эмилия. Потому что до сих пор лежу на диване, кровати ведь нет.

За секунду просыпаюсь.

Еще вчера перед дверью стоял спринтер, Эмилия.

Я все еще ощущаю твой запах, чувствую тебя на своем теле и твой вкус на моих губах. Даже слышу твои слова, что ты меня любишь, когда, в конце концов, встаю и плетусь к окну.

Спринтера нет.

— Бл*дь! — громко вскрикиваю я и бегу наверх к родителям. Гостиная пустая. — Бл*дь! Бл*дь! Бл*дь! Бл*дь! — ни чемоданов, ни коробок, ничего. Бегу в гостевую спальню и рывком открываю дверь. Кровать еще не застелена. Чувствую твои духи и слышу, как внизу хлопает входная дверь.

Это ты. Это должна быть ты.

Может быть, ты поняла, что я глупый ублюдок, который несет чушь. Что я не смогу без тебя, и тебе стоит немедленно вернуться. А, может, я просто паникую, потому что больше никогда тебя не увижу, кроме как на твоей свадьбе, когда ты наденешь это чертово белое платье, Эмилия.

Несусь вниз по ступенькам и почти врезаюсь в чью-то грудь, поднимаю глаза и смотрю в лицо моего отца. В этот момент я понимаю. Тебя нет.

Он очень осторожно смотрит на меня, как будто боится, что я взлечу в воздух.

— Где она? — сдавленно спрашиваю я, стоя на ступеньке и опираясь о поручень.

Он просто смотрит на меня и качает головой, как будто кто-то умер.

— Нет... — выдыхаю я. Как будто кто-то ударил меня в живот. Только теперь я понимаю, что значит отпустить тебя, Эмилия. — Нет! — звучит значительно громче. Я хочу броситься мимо отца, но его рука перехватывает меня за живот, как стальная балка, и крепко удерживает меня. — Отпусти меня! — задыхаюсь и пытаюсь вырваться из его хватки.

— Она уехала, Мейсон, отпусти ее.

— Нет! — кричу я и отталкиваюсь ногами от стены передо мной, папа почти этого не замечает и просто держит меня. — Нет! — ору во всю глотку. — У меня не получится, пап! Я не могу! Папа, пожалуйста! Я просто не могу! — мои ноги подкашиваются подо мной, и я падаю на колени, отец опускается вместе со мной на пол. Горячие слезы бегут по моим щекам. — Верни ее, папа! Я люблю ее…

— Я знаю, Мейсон. — Он не отпускает меня, и я прислоняюсь к нему лбом, как ребенок, потому что сейчас я чувствую себя именно так, Эмилия. Как маленький, беспомощный ребенок. Я ничего не могу сделать, это сводит меня с ума. Почему я отпустил тебя?