Едва слышно скрипнула дверь, но я не придала этому значения. Видимо, Чайлана заглянула, не обнаружив меня в кровати. И зря, потому что, спустя миг, кто-то с силой надавил на плечи, погружая меня под воду с головой. От неожиданности я хлебанула воды и стукнулась затылком. Но не успела, как следует, испугаться, была вытянута на воздух.

– Вытаскивайте, – послышался смутно знакомый голос. – На пол ее, и держите, чтобы не брыкалась.

Меня тут же выволокли из ванны и, не церемонясь, бросили на пол. Развели в стороны руки и ноги, еще и сверху сели прямо на грудь, блокируя возможность шевелиться, и нормальный доступ кислороду.

– Открывай глаза, Катя.

Я с трудом подняла веки. В неясном пламени свечей женщины выглядели, словно куклы: желтоватые лица, черные провалы глаз, косматые волосы.

– Что вам надо? – прохрипела с трудом.

– То, что тебе не принадлежит, – ответила обладательница знакомого голоса.

Я сфокусировала взгляд и обомлела. На мне сидела Елана. Вот только от той воздушной, беззаботной Бабочки ничего и не осталось. Ее место заняла какая-то злобная тварь.

– Не понимаю.

– Разве, подумай хорошо, – ухмыльнулась она. – Мне говорили, ты умная и хитрая.

Все тут же встало на свои места. Похоже, старуха-ведьма добралась до меня и здесь.

– Тебе нужен дил?

– Правильно, – ухмылка стала еще шире. – Ты, и правда, умная девочка. Так, где он?

– Почему ты?

– Я должна ведьме, так что без обид. Где дил?

Я молчала, судорожно соображая, как бы выбраться из ситуации с наименьшими потерями.

– Ты, конечно, можешь молчать, но тогда попьет водички твоя служанка. Насколько я поняла, она дорога тебе. Нам же хватит времени перерыть здесь все до утра.

За спиной Еланы послышался шум борьбы, потом звук удара, вскрик Чайланы, и все снова затихло.

– Выбирай, новенькая.

– Хорошо, – выплюнула я. – В спальне под матрасом. Забирай и проваливай.

Кольцо крупное, не особо удобное, потому и сняла перед сном. Теперь жалею.

– Проверить, – бросила Бабочка кому-то.

Некоторое время было слышно лишь дыхание нескольких человек, затем тоненький голос проговорил:

– Дил у меня.

– Вот и замечательно, – усмехнулась Елана, однако, с меня слезать не торопилась. – Знаешь, Катя, ты та еще уродина, но что-то в тебе есть. И это что-то мне сильно не нравится. Так что извини, но на ложе Повелителя ты войдешь однажды.

– С чего это?

Вот за ангела, я тебе овца, пасть порву.

– А с того, что жемчужина, вошедшая впервые на ложе Повелителя нечистой, отправляется в казармы воинов Ветра.

Она махнула рукой, и мне в промежность что-то ударилось.

– Ноги шире разведите, – услышала я шепот, но не успела среагировать, как оказалась с широко разведенными коленями. Тут же нечто невидимое, не жалея, вошло в меня.

– Сука! – взвыла я.

Не от боли, от ненависти и ярости, переполнявших меня.

– Ты пожалеешь!

– Привыкай к унижению, Катя! – хохотнула Бабочка и, наконец, встала.

Тут же пропали удерживавшие меня руки. Хотелось плакать от бессилия, но я себе не позволила, поднялась на локтях, чтобы увидеть и запомнить каждую, кто был в купальни.

– Еще посмотри, кто из нас будет шлюхой в казарме, посмотрим, – прошептала я. – Уж постараюсь, чтобы вас туда определили навечно.

Они ведь не знают, что свою вторую девственность я отдала ангелу еще на торгах.

Когда девки захлопнули дверь, я вынула то, что они в меня запихали: тот самый приснопамятный черный фаллос. Отбросив его куда подальше, с трудом поднялась на ноги и поплелась к Чайлане. Кудряшка лежала возле ванны и не шевелилась.

Вашу ж, крылатую. Неужели они ее убили?!

– Чайлана, – прохрипела я. – Чайланушка!

Упала на колени возле нее, проверила пульс и дыхание. Вроде жива, только бессознания. Осторожно похлопала по щекам, сбрызнула лицо водой. Девчонка простонала, зашевелилась и, наконец, открыла глаза.

– Катя?

– Да, дорогая, – всхлипнула я. – Ты как? Помнишь, кто это сделал?

– Помню каждую. И голова жутко болит, – поморщилась она. – А ты, они тебе что-то сделали?

– Ничего не поправимого, – сквозь слезы улыбнулась я. – Остальное неважно. Ты сможешь встать?

– Попробую.

С моей помощью Чайлана все-таки поднялась. Мы снова умылись, омыли рану у нее на голове, а потом пошли в спальню.

– Давай, подопрем креслом, – предложила я, обследовав дверь на наличие задвижки, которой, увы, не оказалось. – Все лучше. Хоть услышим, если кто-то решит снова наведаться.