Второй период содержит всего одно повеление относительно состояния дерева после падения (4:12). Поваленное и ободранное дерево теперь прочно прикреплено к земле и лишено возможности расти и расцветать. Использование цепей из железа и бронзы, металлов, известных своей прочностью (2 Пар. 24:12), обеспечивает надежность. То, что осталось от дерева, теперь приковано к земле. Пень от дерева уподобляется животному: он живет "с полевыми зверями" (4:22), он "орошается небесною росою" (4:12, 20) и думает, как звери: "Сердце человеческое отнимется от него и дастся ему сердце звериное" (4:13). В библейской антропологии-сердце - это орган мышления и рассудка. Сказать, что сердце человеческое заменено сердцем звериным, означает признать, что данный человек больше не в состоянии ни мыслить, ни рассуждать.

Замена сердца человеческого звериным объясняет Даниилу эту странную метаморфозу. Если Навуходоносор, которого символизирует пень-зверь, ведет себя, как животное, это потому, что он получил звериное сердце. Такая трансплантация сердца истолковывается Даниилом в религиозном плане. Навуходоносор снова станет человеком, как только признает, "что Всевышний владычествует над царством человеческим" (4:22). Другими словами, звериное состояние царя соответствует его религиозной бессознательности. В течение некоторого времени Навуходоносор больше не осознает существования Бога.

С библейской точки зрения, царь опустился настолько низко, что ниже опускаться было уже некуда: он низведен до животного состояния, и ничто не может его от этого избавить.

Предсказание является "определением" свыше (4:21), абсолютным и окончательным. Даже продолжительность этой болезни установлена Богом: "семь времен" (4;22). Это священное число, еще раз подчеркивающее неотвратимость Божественного повеления.

Однако кроме этого трагического и приводящего в отчаяние сообщения предсказание несет в себе и некоторую надежду. Прежде всего в самом сновидении не показано падение дерева. Навуходоносор слышит лишь приказания. Их исполнение еще не началось. Дерево, представляющее Навуходоносора, еще возвышается и цветет. У Навуходоносора еще есть время остановить ход событий. Даниил использует эту возможность, чтобы призвать царя к покаянию: "Искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот, чем может продлиться мир твой" (4:24). Дважды Даниил подчеркивает, что только когда Навуходоносор признает Бога стоящим выше его самого, он будет спасен (4:23): царю надо идти путем веры к установлению отношений с Богом. Кроме того, слова Даниила имеют нравственное значение и затрагивают отношения царя со своими ближними. Пророк увещевает Навуходоносора быть справедливым и сострадательным (4:24).

Покаяние предполагает как вертикальное, так и горизонтальное измерение. Навуходоносор смог бы проявлять милосердие и совершать правосудие ("цедака") лишь в том случае, если бы он признал существование Бога и Его власть над собой. Сознание, что есть некто, кроме меня и выше меня, порождает и питает чувство уважения к другому человеку. К тому же признание верховного контроля над всеми людьми предотвращает злоупотребления и обязывает к справедливости. Именно это называется в Библии страхом Божьим70. Невозможно поддерживать отношения с Богом и в том случае, если отношения с ближними являются нездоровыми. Любить Бога значит любить ближнего. Вот почему убивать ближнего значит убивать образ Божий (Быт. 9:6), и наоборот, не признавать Бога - значит презирать людей. Религия подготавливает к нравственности, а нравственность делает искренней религию. Если верить Даниилу, то раскаяние Навуходоносора на этих двух

уровнях еще возможно, так как пророк дает надежду: "...вот, чем может продлиться мир твой" (4:24).

Таким образом, будет ли предсказание приведено в исполнение, зависит от самого царя. Его судьба - в его собственных руках. Навуходоносор пока еще свободен. С другой стороны, пророк дает понять, что счастье не следует автоматически за раскаянием. Последняя фраза вводится союзом "хен", который заключает в себе смысл "может быть". Даже если царь раскается, Божье благословение еще не гарантировано. Бог тоже имеет свободу. Нужно, чтобы Навуходоносор раскаялся не для того, чтобы заслужить счастье, а потому, что он понял, насколько серьезны его беззакония. В противном случае его раскаяние не было бы искренним и свободным. Это было бы заинтересованное раскаяние, обусловленное стремлением к вознаграждению. Чтобы быть свободным и, следовательно, искренним, раскаяние должно быть безвозмездным.

Так же и Бог не должен быть обязанным посылать праведнику благословение в качестве вознаграждения. Иначе Бог уподобился бы автомату, раздающему благословения всякому, нажимающему на правильную кнопку. Бог свободен, и Его благословения должны быть получаемы как милость, приходящая независимо от наших действий.

Такое понимание пронзает этот тяжелый, с четкой определенностью, контекст лучом светлой надежды: все возможно.

Даже если раскаяние не принесет желаемых последствий, даже если "определение" будет исполнено и дерево будет срублено, то предсказание предусматривает еще один выход. Из второй фразы предсказания следует, что жизнь дерева не прекратится. Дерево не вырвано с корнем. Главный корень остается в земле, а значит, дерево может вернуться к жизни. И сам факт, что время испытания для царя точно установлено (семь времен), дает надежду. Испытание не будет бесконечным. Если пророчество о страданиях исполнится, то исполнится и пророчество о том, что они закончатся. Как это ни парадоксально, но в гуще тьмы есть и знамение надежды.

4. Исполнение сна

1. Гордость царя

Толкование сна (4:76-24) и затем его исполнение (4:25-30) излагаются одним и тем же рассказчиком, а именно Даниилом, чья речь начинается с шестнадцатого стиха. В обоих случаях царь не может быть рассказчиком, так как в первом случае толкование дается другим лицом, а во втором случае царь просто не в состоянии говорить. И этот второй случай является исполнением пророчества. Повествование ведется в третьем лице, что говорит о патологическом состоянии царя, обреченного на безмолвие, и дает объективное описание событий. Рассказ ведет не Навуходоносор, но другой человек - очевидец этих событий.

Исполнение пророчества обозначено как во времени, так и в пространстве как будто для того, чтобы подчеркнуть его исторический характер. Более того, оно происходит в то же время ив том же месте, где был дан сон: через год, то есть в годовщину сновидения, и на территории царского дворца. Такое совпадение должно напомнить о пророческом сне и подчеркнуть его фатальный характер.

Как и год назад, царь ощущает себя счастливым. Он прогуливается и наслаждается грандиозной панорамой, которая открывается его взору (4:26, 27). На этот раз царь говорит о своих чувствах, и его речь выдает его непомерную гордость, которая ощущается как в словах, которыми он описывает величие Вавилона и свое собственное, так и в тоне его голоса: