Година давно бы уже прервал наглеца, но не мог: рот его беззвучно открывался и закрывался, лицо побагровело от недостатка кислорода и уже начало синеть, а ни воздух, ни какие-либо звуки так и не могли прорваться через его глотку, закупоренную негодованием и злостью.

– Да ладно вам, ваша милость, – махнул рукой воевода Щур, мысленно готовясь расстаться с глупой головой и ругая себя за это. Мог бы и поумнее распорядиться собственным достоянием: солдату привычнее на поле брани пасть, чем от руки палача. И достойнее. – Прости дурака!

Примиряющие нотки послышались в его голосе, даже заискивающие:

– Скажи лучше, зачем звал, ваша милость, а там уж и меж собой разберёмся. Куда я денусь-то?!

Година шумно задышал, перевёл дух и медленно заговорил:

– Теперь я – ваш князь. И это навсегда. Запомни. И другим скажи – навсегда! И ты снова поступаешь на службу государству, то бишь – мне.

– Да стар я для службы… – начал было отказываться Щур, но Година его перебил, мрачнея лицом и наливаясь гневом:

– Не смей перечить князю, коль он с тобой по-хорошему говорить изволит! Я терпелив и старость уважаю! Да всё до времени бывает!

Потом откашлялся, взял себя в руки и уже спокойнее продолжил:

– Регулярные войска у нас есть, но я хочу, чтобы ты собрал ещё и ополчение. За тобой людишки пойдут как привязанные, как стадо послушное. Помнят ещё твое славное прошлое. Обстановка в стране накаляется с каждым днём, так что чем больше у нас будет войск, тем лучше.

– Так ты ж её сам и накалил, ваша милость, – спокойно произнёс старый воевода. – Незачем было старого князя казнить, а молодой в изгнании остался по твоей вине. Уехал в свадебное путешествие, а оказался у разбитого корыта. Нешто делают такие подарки молодым?!

– Поговори мне ещё, – злобно буркнул новоиспечённый князь. – Власть сменилась – и точка. Я теперь ваш правитель. Я – князь. И кабинет министров создан. Почти… И губернаторы в городах – люди свои… почти все…

– Так я-то тебе на что?! – удивлённо развёл руками воевода. – Раз у тебя кругом свои…

– Быдло привести к порядку! – рявкнул, теряя остатки терпения, самозваный князь. Некогда политесы разводить: каждый день как карась на жаровне. Ещё и старый хрыч дураком прикидывается, сволота такая! Так бы и двинул кулаком в морду! С размаху! Чтоб кровушку на вкус почувствовал!.. Ох, солона она, своя-то кровь! Отбивает её вкус всякую охоту к зубоскальству. – Им-то какая разница, кто ими правит?! Повинуйся и всё! … Так нет! Бунты устраивают! Сволочи! Всех на гильотину!

Година, забыв о чванстве и княжеском достоинстве, спрыгнул с кресла и забегал по залу, словно крыса, загнанная в угол, кусая губы от бессильной злобы:

– Всех непокорных без разбору – вешать, стрелять, топить!… Стереть с лица Земли! .. Зачистить!Он поднял на Щура мутный от ненависти взгляд, и старик отшатнулся невольно: столько чёрной злобы и страха кипело в этой испуганной душонке, что даже от его мутного взгляда в кабинете ощутимо запахло какой-то невыносимо вонючей дрянью.

«А может, новоявленный князёк просто обделался от страха перед людскими волнениями?!» – мелькнуло вдруг в голове воеводы, и он едва сдержался, чтобы не обследовать глазами штаны правителя. Улыбка скользнула по лицу Щура, и он уставился в пол – подальше от соблазна. Тут не до улыбок. Взбесится князек, так вешать с него, Щура, и начнет.

Година уже снова вспрыгнул на трон, так что улыбку старика не заметил, и повелительно произнёс:

– Хочешь жить – собирай ополчение. Любой сброд бери, жалованье высокое обещай. Сули, что вздумается. Обещать – не платить. А ещё… Ты, поговаривают, давно с нечистой силой знаешься, вот и приведи её ко мне на службу. Военным министром сделаю. Вторым после меня в стране станешь, если вся нечисть на моей стороне будет. Ну, пусть не вся… Лишь бы достаточно для поддержания порядка… Опять же, имение твоё никто не разорит. Всё при тебе останется, ещё и прибыток будет знатный. Этого ли не мало?!

Щур усмехнулся в усы и медленно, почти по слогам отрапортовал:

– Слушаюсь, ваша милость господин Гадина!

– Пшёл вон! – рявкнул князь, скрипнув зубами. Ну не обойтись ему сегодня без этого наглого старого хрыча! Тронешь, людская масса затопчет и во дворце за любимца своего… Ничего. Придёт время, он ему всё припомнит… Особенно – Гадину…

Щур вышел на улицу и глубоко вдохнул свежий воздух. Красота какая, Господи! После затхлого дворца свежий воздух, напоенный ароматом луговых цветов и зеленой листвы, показался райским гостинцем. Дыши не надышишься. Почему мы так мало ценим богатства, которые дает нам природа, и так безжалостно их транжирим?!

Щура потянуло на философский лад. Восемь тебе лет или восемьдесят, а жить любому охота. Вон какая красотища кругом! И за век не налюбоваться!

Глава 2

Княжество, где захватила власть клика Годины, было достаточно большим и обширным. А главное – богатым. Оно находилось в центре своего региона, поэтому так и называлось – Центральное, и граничило оно с четырьмя другими княжествами. От одного государства его море отделяло, от другого – пустыня бескрайняя и бесплодная, от третьего – горы высокие, каменистые, и лишь с четвертой стороны леса расстилались безбрежные. Стратегически удобное место.