Он двинулся к Дину, которого уже прижали к стенке.

«И где все учителя?» – рассердилась Гелла.

Она огляделась и заметила неподалеку ведро с водой, а рядом была…

«Швабра. Отлично!»

Схватив ее, Гелла обратила внимание, что на другом конце была мокрая тряпка, она уже через пару секунд оказалась на голове Андерсона. Капельки воды стекали по его красному лицу. Задира медленно повернул голову в сторону Геллы.

Вот теперь уже все без исключения смотрели на нее. Гелла ловко прокрутила швабру и поставила ее на пол.

– Та–ак, – медленно протянула она. – Теперь, ты меня заметил, да?

Андерсон начал пыхтеть как паровоз, сбросив тряпку с головы. Вены на его лбу набухли, а лицо стало еще более красным. Он был похож на разъяренного кабана.

– Во–первых, – не унималась Гелла, загнув палец. – Сейчас вы все отстанете от моего друга. Во–вторых, вы больше никогда не будете лезть ко мне и моим друзьям. И, в–третьих, но это так, мое мнение. Самоутверждаться за счет тех, кто меньше тебя – плохая и подлая идея. Тем более с толпой на одного. А теперь скажи мне, успел ли твой до безобразия крохотный мозг переварить вышесказанное мной, или мне стоит это повторить? А ведь я могу и записать на листочке специально для тебя. Мне все равно, что ты больше меня, я не отступлю.

Она покрепче ухватила швабру и выставила ее перед собой.

– Ах, ты, мелкая… – Андерсон замахнулся.

– Давай, – Гелла поставила швабру у стены. – Дерзай. Я не буду сопротивляться, ты можешь избить меня хоть до полусмерти.

Здоровяк хмыкнул.

– Не, бить девчонку – не круто.

– Бить никого не круто, – ответила Гелла. – Но раз тебе так хочется. Давай. Но.

Гелла начала медленно подходить все ближе.

– После того, что ты сейчас сделаешь, я тебе клянусь всем, что у меня есть, твоя жизнь изменится навсегда. Я знаю, где ты живешь, я знаю, где проходят твои тренировки, а главное – что ты возвращаешься домой поздно, когда уже темно, ровно в одиннадцать сорок три вечера каждый день ты проходишь мимо моего дома, – Гелла медленно делала шаг за шагом в его сторону. – И я обещаю тебе, что каждый шорох, каждая зловещая тень, каждый подозрительный скрип в темноте может оказаться мной, медленно крадущейся, чтобы запугать тебя до смерти, Андерсон, ведь ты до ужаса боишься темноты и каждый раз ускоряешь шаг, услышав самый тихий звук. Ты думаешь, я боюсь? Ты думаешь, мне лень будет выслеживать тебя каждый вечер? Я никогда не оставлю тебя в покое, ты забудешь про сон, забудешь про спокойствие. Ты не знаешь, с кем связываешься.

– Если ты еще хоть шаг сделаешь, – прохрипел побледневший здоровяк. – Я…

– Андерсон! – прогремел кто–то, и все обернулись.

В коридоре стояла мисс Корбелл.

– Ты снова за свое? – громко спросила она, сжимая в руках метровую линейку.

– Тетя Виктория, я… – затараторил он, сложив руки в замок. – Она угрожала мне!

– В класс! – проорала она, и Андерсон, выдохнув, поплелся за ней. – Для тебя я мисс Корбелл! Еще раз увижу, что ты травишь ребятишек, то месяц будешь без карманных денег!

Парни из старших классов оказались не такими смелыми без своего предводителя и разошлись, сделав вид, что ничего не было. Гелла подошла к Дину и чуток толкнула его бедром.

– Всегда пожалуйста!

– Даже мне стало не по себе от твоих слов, – буркнул он, надев рюкзак. – Ох, и длинный же у тебя язык.

– Кто бы говорил, – хмыкнула Гелла. – Вы привели Корбелл?

Софи и Дэниел кивнули.

– Спасибо, – выдохнули Дин и Гелла, и они все вместе пошли на урок, ведь уже несколько минут назад прозвенел звонок.

* * *

Класс по рисованию был не очень большой, но это неважно, ведь он – самый любимый кабинет Геллы.

Чуть больше десятка парт и скамеек и учительский стол. Большая доска для того, чтобы учитель мог тоже рисовать, показывая детям, как правильно это делать.

Сегодня урок был самый обычный. Мисс Вердан, так звали молодую учительницу, сидела за своим столом, ожидая учеников. У нее были огненно–рыжие волосы, которые доходили ей до лопаток. Она почти всегда надевала черное платьице с такими же черными туфлями на небольшом каблуке. Мисс Вердан как всегда улыбалась учащимся. Все мальчишки старшей параллели по ней с ума сходили.

Гелла уселась за парту, ее ноги аж тряслись от предвкушения. Ведь прямо сейчас она схватит любимый карандаш и альбом, а затем сотворит что–нибудь необычное.

Прозвенел звонок на урок.

– Дети, добрый день! Я всех вас очень рада видеть! – писклявым голосом протянула она.

Таким режущим уши, что Гелла поморщилась

– Добрый день, мисс Вердан! – хором ответил класс.

– Сегодня у нас тема: «Моя семья»! Во всех школах сегодня день семьи. Вы должны нарисовать себя со своими родными! Неважно, брат это или сестра, приступайте! – воскликнула она, садясь за стол. – Жду ваших работ. Я уверена, наша школа на выставке в мэрии займет самое высокое место! Вы же у меня такие молодцы, верно?

Гелла тут же поникла. Слова учителя буквально впились в нее. Ее окутало чувство ненужности никому. Пару минут назад она еще держала в руках карандаш и альбомный лист, готовясь к очередному творческому процессу. Но после услышанного Гелле вообще больше не хотелось рисовать. Никогда. Софи тоже загрустила, отложив карандаши и альбом. Ведь ни у нее, ни у Геллы не было родителей. Даже братьев или сестер. Гелла сложила руки на парте и улеглась на них головой, так же поступила и Софи.

– Мисс Вердан! А что делать тем, у кого нет родителей и вообще нет семьи? – послышался писклявый голос Константы Никс.