– В той стороне они наверняка не станут рыскать. – В темноте голос Азака звучал ясно и уверенно. Потом он задумчиво прибавил: – Интересно, сколько легенд выдумали нарочно для того, чтобы караваны не блуждали в поисках дороги в обход Бойни.

Кэйд попробовала зайти с другой стороны.

– Но в Туме можно сгинуть навсегда.

– Не обязательно. Так поют трубадуры. Третий Охотник утверждает, что его отец переходил через Тум.

– Но что это даст? Самый верный и быстрый путь в Хаб...

– Наивернейший путь в Хаб – корабль из Алакарны, – возразила Инос. Голос ее дрожал от возбуждения. Временами логика ее подводила. – Но если мы все еще в лапах у Раши, она не даст нам даже близко подойти к кораблю в Алакарне. И конечно, никогда не позволит обратиться к Четверке. Она же, чуть что, вмешивается в любую политику: похитила меня из моего королевства, нарушила планы Азака в Араккаране. Хранители от нее мокрого места не оставят, попадись она им, и она это знает. Так что не отправиться ли нам в Хаб через Тум?

– Если нас не задержат, – согласился Азак. – До Гобля, наверное, с месяц верхом. Мы сможем доехать туда прежде, чем зима закроет перевалы.

Еще месяц на верблюде! Или он говорит о лошадях? Кэйдолан мечтала о мягком кресле, никуда не скачущем четырехногом устойчивом кресле. Но ведь нет никакой гарантии, что Хранители помогут. Это мечты, заблуждения наивной юности. Эти два юнца не в силах понять, что в мире может царить несправедливость – и так оно почти всегда и бывает. Четверка вполне может презреть их мольбы, даже не задумавшись, или вынести решение, которое только ухудшит положение вещей.

– Целый месяц! – запротестовала Кэйдолан, хорошо понимая, что все ее протесты тщетны. Но она считала своим долгом попытаться еще раз. – Но Нордландия и Империя достигли некоего согласия по поводу Краснегара, и, при всем моем уважении к вам, господин, изумрудный пояс Араккарана может украсить кого-нибудь другого. Хранителям ваши прошения могут показаться историческим курьезом!

– Пятьдесят на пятьдесят, – хладнокровно произнес Азак, – в таком случае я просто попрошу, чтобы они сняли с меня проклятие, тогда я смогу жениться на вашей племяннице. А это значит для меня больше, чем все королевства Пандемии.

Наступила пауза. Иносолан следовало бы что-нибудь сказать, но она промолчала.

У Кэйдолан имелось в запасе еще две стрелы. Одну из них решила приберечь, зато выпустила вторую:

– А как насчет того, что волшебник разозлится?

– Лично я с удовольствием проткнула бы его вилами! – выпалила Инос. – Надутый толстый старый осел, заморочил мне голову. Не собираюсь болтаться здесь, пока эта Раша и Олибино не отдадут меня в жены какому-нибудь гоблину. Вы сможете вытащить нас отсюда, Первый Охотник на Львов?

– Ваше желание для меня закон, любовь моя.

– Ты с нами, тетя?

Кэйдолан вздохнула.

– Да, дорогая, если ты так хочешь, – сказала она, оставив невысказанным последний аргумент.

Неделями молодой великан-джинн крутился около Иносолан, пытаясь любыми способами добиться ее расположения. Но в Зарке считалось как-то не по-мужски проводить много времени с женщинами, особенно со своей предполагаемой женой. Поэтому возможности Азака в деле ухаживания за Инос были сильно ограничены. Теперь Иносолан будет с ним непрерывно от рассвета до заката. Правда, он по-прежнему не может дотронуться до нее – о, каким благословением иногда оказывается это проклятие! – но зато она будет постоянно под его неусыпным вниманием.

Инос управлялась с ним очень хорошо. Не отвергала, но и не давала согласия. Она была с ним тактична и добра, ничего не обещала, ничего не принимала. Навыки, приобретенные в Кинвэйле, до сих пор служили ей добрую службу. Но принцесса так молода, неприкаянна, одинока. Так нуждается в поддержке. Целый месяц наедине с Азаком! Сможет ли Инос, даже она, устоять перед его логикой, напором, несомненным обаянием?

Кэйдолан не любила рисковать, но она чуяла, откуда ветер дует.

На рассвете пустыню окутал столь необычный для этих мест туман. Впрочем, возможно, это был и не туман вовсе, а облако, потому что к рассвету путники были уже высоко в горах.

Отъезд из Высоких Журавлей прошел без сучка без задоринки. Инос зачарованно следила за Азаком, который сумел обмануть всех и в деревне, и в караван-сарае. Хотя увидеть в темноте ей удалось немногое, но внимательному уху достаточно рассказали и звуки.

Как выяснилось, знаменитый Кодекс Охотников на Львов заслуживал меньшего доверия, чем пословицы о продажности и бесчестности джиннов. Золото и обещания сделали свое дело. Хотя Инос догадалась, что изгнанные принцы с готовностью пошли на сговор ради будущих высоких должностей при дворе в Араккаране, даже несмотря на то, что обещания Азака стоили не больше их собственных клятв. Однако дело было сделано, победил Азак, а Элкараса предали.