Пальба в ее в сторону из короткоствольных автоматов не принесли должного успеха, прямо из-за дерева «вылетели» на цепях, острые Кусари-гама-кама, и металлические серпы раскромсали не защищенные бронежилетами тела наемников словно мясорубкой… остальных «бедолаг», женщина расстреливала из лука, словно в тире… пока не остался единственный уцелевший — главарь …

— Вы ведь обещали нас отпустить, Кикути неужели ты уронишь честь, своего мужа: — раздался взволнованный голос мужчины, спрятавшегося между камней.

— Ну уж нет, Камата… я тебе ничего не обещала, моя честь в хранении верности своему клану, в отличии от тебя… предатель, ты ведь рос со мной в одной деревне… учился древним знаниям «ниндзюцу» … но потом сбежал словно трус, в «большой» город… «бросил» меня, хотя знал, как я к тебе относилась …именно назло тебе, я тоже ушла их деревни и вышла замуж за старика Миято… именно с ним я познала радость любви… потом настоящего счастья от рождения моих детей… увы тебе этого не понять… умри достойно…

— Подожди Кикути, перед тем как убить меня… выслушай… ты ведь ничего- таки не знаешь… твой отец Ямада Юдзи, хотел развязать войну с соседями, синоби (скрывающиеся воины яп.) деревни Кога, и именно он приказал мне проникнут к ним под видом умалишённого попрошайки… целых три месяца я изображал «блаженного дурня», ел всяческие отбросы, спал под забором, каждый мальчишка норовил пнуть меня ногой, или бросить камень, все издевались надо мной как могли… все кроме Симидзу ( — чистая вода яп.), дочери главы поселения Сугимото ( — японский кедр + корни яп.) именно его я должен был убить, но не смог….

На меня уже никто не обращал внимания, и конечно же я бы «свернул» старику шею, но впервые в жизни я влюбился… извини ты для меня была как сестра, даже после того как я, не выполнив задание сбежал в Токио и принял присягу на верность клана Даичи Кэйташи, то не переставал наводить про тебя справки, и очень обрадовался, что ты тоже ушла из посёлка Ига, что вышла замуж за «знатного» самурая, что появились дети… ух, если бы не эта европейка… они были бы до сих пор живы… ей нельзя было «опозорить» Иошиэки, это именно она наняла убийц из клана наших извечных врагов — Кога, но они оказались совсем плохо подготовленными, эта девка вместе со стариком, разделались с ним в «два счета» … на «свою беду» рядом на машине проезжали твои дети, они успели отвезти ее в аэропорт, понимая чем для не может закончится и написали заявление в полицейском участке… вот именно это и было их ошибкой… ты же знаешь, что почти каждый полицейский под «колпаком» у Якудза… они были обречены… прости меня, если сможешь, я слишком поздно обо всем узнал…

Женщина подошла вплотную к своему бывшему возлюбленному… он сидел прямо на земле, держась за торчащую в боку стрелу, и подняв глаза на свою соплеменницу, обреченно молвил:

— Иногда я жалею, что не самурай, «харакири» (самоубийство) сделал бы с «удовольствием», чтобы сберечь честь, но какая она может быть у наемника? Мне теперь все равно не жить… Кикути, помоги мне прошу тебя…

Ниндзя-куноичи (убийца) из посёлка Ига приподняла подбородок мужчины, глядя ему прямо в глаза, на пальцах левой руки, у не были одеты неко-те, (когти с ядом), оцарапав кожу на его щеке? она о чем-то задумалась и потом произнесла:

— Камата, я прощаю тебе все, даже смерть любимых… уходи с покоем на душе… кто мы такие чтобы распоряжаться чужими судьбами… желаю в следующей жизни, искупить тебе, все свои грехи нынешние…

Изо рта главаря потекла кровавая пена, он захрипел, но его глаза излучали радость и какое-то умиротворение…его простили…

Глава 7

Троица усталых путников возвращалась домой… на «семейном» совете было принято решение не бегать и «прятаться» по лесам, а начинать охоту на главарей и убийц клана Якудзы…

По дороге, старый самурай продолжал учить свою молодую ученицу и приёмную дочку, философии самурайства и его главным основам…

— У вас у европейцев, в частности славян, где чтят православное христианство, есть схожий посыл: — «Для меня жизнь Христос и смерть — приобретение» (ап. Павел), но ваша Церковь и общество, осуждает добровольный уход из жизни…

Даже когда ваши воины шли на «верную смерть», то, как правило, это выражалось в желании исполнить евангельскую заповедь: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Стремление к самоуничтожению чуждо и исламу: с позиции веры средневекового воина-мусульманина его храбрая смерть в войне с неверными гарантирует райские обители, но ритуального расставания с жизнью и эта традиция не знает. Для нас, самураев, гибель была не просто ценностью, наша воинская культура создала целую эстетику смерти, совершенно чуждую вашему менталитету. Самурай должен был расстаться с жизнью красиво, пройдя через изощренную процедуру ритуального самоубийства — сэппуку…

По пути им «попался» на глаза, покрытый паром пруд, наверняка из горячего источника в камнях, но самым удивительным было то, что в нем принимали «водные процедуры» японские макаки… они весело резвились, не обращая внимание на людей, словно принимая их за своих соплеменников-приматов…

Они решили передохнуть и заодно перекусить, подавая наставнику глиняный кувшин с нихонсю , в обиходе сакэ или о-сакэ (алкогольных напиток — в основе которого лежит рис. Его распаривают, затем добавляют специальный сорт плесени — кодзи кин, в результате чего получается рисовый солод. После этого с помощью воды и закваски делают спиртовые дрожжи. Из этой смеси получают брагу, которую впоследствии подвергают перегонке. Изначально о-сакэ получается некрепким: 17–18 %, чтобы его сделать более крепким, его еще несколько раз перегоняют), Спартана вновь спросила: