– Я подумаю, сэр – ответил охранник.

– Удачи тебе.

Президент хлопнул дверцей и, не оборачиваясь, зашагал по дороге. За его спиной «Брауэр» развернулся и вскоре скрылся за ближайшим поворотом дороги.

Долго шагать в одиночестве капитану не пришлось. Выходя из-за поворота, он сразу увидел стоящий поперек дороги бронированный «Селф». Двухствольный крупнокалиберный пулемет башни броневика, казалось, заглядывал каждым из своих стволов прямо в зрачок глаза. Боковой люк был «гостеприимно» откинут, а по обе его стороны неподвижными фигурами замерли четыре бойца личной охраны Уоррена.

Когда капитан приблизился к патрулю на двадцать метров, через мегафон машины прозвучала жесткая команда: – Лежать, – выполненная пешеходом без малейшего промедления.

В считанные секунды лежащее тело было профессионально обыскано. На руках и ногах сомкнулись кольца наручников. Непрошеный гость был поднят, без малейших усилий перенесен в броневик и уложен лицом в пол. Грубые солдатские ботинки опустились на его плечи и ноги, плотно придавливая к броневому листу. Машина сделала крутой разворот и стала наращивать скорость.

Полутьма боевого отсека при поворотах машины периодически озарялась вспышками света, когда через полуоткрытый люк в крыше проникали прямые солнечные лучи. Свет выхватывал опущенные на лица тонированные забрала шлемов охраны, широкие плечи солдат и направленные вниз стволы автоматов. Ракурс видимости бойцов, снизу вверх, психологически увеличивал их размеры и мощь.

Пленник про себя усмехнулся и закрыл глаза. С ним уже начали работать. Охрана строго выполняла инструкцию по психологическому подавлению воли задержанного, начиная с первоначального этапа задержания.

Где-то вдалеке прогрохотал взрыв.

«Прощай, Мивич, – с сожалением попрощался с парнем президент. – Ты был хорошим солдатом. Надеюсь, ты поступил правильно, и выполнил мой последний приказ, сообщив Джонсону, что я жив».

Минут через двадцать хода броневик нырнул в тоннель, и наступила полная темнота. Не снижая скорости, машина прошла еще около двух километров, прежде чем остановилась. Лязгнул открывающийся боковой люк, и все те же мощные руки в полной темноте понесли президента в черную неизвестность.

Ступени, повороты, гул пустых коридоров, нарушаемый шагами охраны, лязг открываемых и закрываемых дверей.

Его усадили на жесткий стул, не снимая наручников, и сквозь закрытые веки он увидел красную полутьму, свидетельствующую, что помещение освещено.

– Можете открыть глаза, – прозвучал грубый голос.

– Уберите лампу, – ответил пленник, не поднимая головы и не открывая глаз.

Тональность света под веками значительно уменьшилась, задержанный медленно открыл глаза и только потом поднял голову.

Все было как обычно. Освещенная часть стола, за которым в полутьме скрывалась сидящая фигура человека, серый бетонный пол, ярко высвеченный лампой с узким отражателем, дальнейшая обстановка скрывалась в непроглядной тьме. Только сейчас за столом сидел не он, всемогущий, умный контрразведчик, решающий судьбу приведенного в его кабинет беспомощного и бесправного пленника, а другой, способный так же легко решить его судьбу, как когда-то делал он сам.

«Что за средневековый антураж, – мелькнуло в голове у капитана. – Будто они не знают, что имеют дело с профессионалом. Темнота, бетонный пол, наручники, грубый голос. Вся эта постановка для обывателя, который уже сейчас от всего увиденного сидел бы в мокрых штанах и сознался бы в чем угодно».

Конец ознакомительного фрагмента.