– Потерпи еще немножко, озорник! Побудь в тепле и безопасности. Мой хороший, если бы ты знал, как я уже тебя люблю…

Все пассажиры «Шампани», желая того или нет, узнали о кончине пожилой дамы, чьи останки покоились ныне в океанских глубинах. Представители высшего общества, присутствующие на борту, комментировали прискорбное событие, в частности короткую религиозную церемонию, организованную родственниками покойной.

Мысль об этой смерти одних огорчила, другие делали все, чтобы о ней забыть. Капитан, желая разрядить обстановку, позволил наконец дрессировщику устроить маленькое представление.

Пассажиры третьего класса окажутся в первых рядах, равно как и часть матросов, но единовластный хозяин судна прекрасно знал, что в развлечении поучаствуют множество более обеспеченных путешественников, наблюдая за происходящим с крытой террасы на верхней палубе.

Альфонс Сютра, радуясь такой удаче, готовился удивлять и веселить толпу, которая собралась вокруг них с мишкой. Он извлек из кармана губную гармонику и поднял ее над головой. Серебристый металл засверкал в лучах заходящего солнца.

– Потренируемся, чтобы наверняка удивить ньюйоркцев! – звонко выкрикнул он, приглаживая усы. – Эй, Гарро, ты уж постарайся! Сегодня нам подыгрывает скрипка!

И он указал на светловолосого румяного юношу, плывущего в Америку в надежде заработать на жизнь своим единственным скарбом – скрипкой хорошей работы.

Катрин, Элизабет и Гийом присели на край какого-то люка. Колетт стояла рядом и улыбалась. Краем глаза она присматривала за сыновьями, но было ясно, что она готова пуститься в пляс, как только зазвучит музыка.

– Если бы мне сказали, что на корабле будет медведь, – ни за что не поверил бы! – заявил ее старший мальчишка, Леонар. – Вчера я отнес ему краюшку хлеба – в трюм, где ему приходится спать. Этот тип, дрессировщик, привязывает медведя цепью к опоре. Не сделай он этого, как пить дать удрал бы!

– Сколько раз можно повторять: говори правильно при мадам Катрин! – набросилась на него мать. – Не «этот тип», а «мсье»…

Элизабет не прислушивалась к крикливому голосу их соседки по спальному отсеку. Взгляд ее небесно-голубых глаз был прикован к мишке по имени Гарро. Медведь раскачивался, стоя на задних ногах и повернув косматую голову к скрипачу.

– Ты заметила, – шепнул Гийом, – что дрессировщик привязал к его передней лапе бубен?

– Да! И он наверняка научил животное на нем играть, – отвечала Катрин.

Мгновение – и полилась ритмичная, веселая музыка. Дрессировщик исполнял польку на гармонике, скрипач ему подыгрывал. Послышались одобрительные возгласы, дети захлопали в ладоши.

– Танцуй, Гарро! – приказал Альфонс Сютра, звучно раскатывая звук «р».

Медведь принялся кружиться на месте. Он качался, приоткрывая пасть, хотя кожаный намордник с него снять и не подумали, потом стал бить в бубен.

Гром аплодисментов, смех только усилились, когда колоритный горец в своей неизменной черной шляпе громко запел народную песню на патуа [9] .

– А он мне нравится! – Колетт прыснула. – Может, и свидимся как-нибудь в Нью-Йорке.

И она заговорщицки подмигнула Катрин. Молодая женщина ответила легкой улыбкой. Она радовалась, что у Элизабет хорошее настроение. Малышка же настолько расхрабрилась, что вскочила и вошла в круг, образованный Леонаром, Полем и двумя девочками. Гийом тоже залюбовался оживленным личиком своей принцессы. Ее темносиняя саржевая юбка порхала вокруг ножек с круглыми коленками, черные прядки выбились из-под ситцевого чепца. Беззаботное выражение лица придавало девочке еще больше очарования.

Каждый раз, поворачиваясь к медведю лицом, Элизабет дружески ему улыбалась. Гарро продолжал танцевать, попадая в ритм. Зрители хлопали, и огромный зверь, услышав привычные для него громкие крики «Браво!», начал кланяться раньше, чем было запланировано.

– Благодарствую, дамы и господа! – воскликнул дрессировщик. – Вы аплодируете опасному пиренейскому хищнику, грозе пастухов и овец! Смотрите, какой он стал послушный. Мой лучший друг! Да-да, самый лучший!

И в качестве эффектной концовки горец приобнял медведя и похлопал его по плечу, а тот в ответ заключил его в свои объятия. Послышались крики ужаса, но уже в следующую минуту Гарро снова раскланивался.

– У тебя есть мелкие монетки? – спросила Катрин у мужа. – Этот человек их заслужил. А теперь идем вниз, я продрогла.

– Твоя правда, к вечеру похолодало. Корабль теперь плывет севернее, это самый короткий морской путь, – пояснил Гийом.

Из кармана он вынул три монетки. Альфонс Сютра уже обходил публику со шляпой. Прибежала Элизабет и бросилась обнимать Катрин. Девочка часто дышала, и вид у нее был совершенно счастливый.

– Так было весело, мамочка! – сбивчиво заговорила она. – Мсье со скрипкой – пусть бы еще играл! Это так красиво! И небо тоже красивое, все в звездах, посмотри!