Чтобы соблюсти приличия, я побродил между старых сундуков и покрытых ржавчиной сабель и только потом направился к продавцу.

– Вы хозяин?

– Да.

– Могу я говорить по-английски?

– Конечно.

– Вот какое дело. Один из друзей моего деда в 1937 году вел археологические раскопки в районе Мариба. Как написано в его дневнике, он посетил вашу лавку и заложил найденное им на раскопках древнее изделие, букет цветов из горного хрусталя. Нельзя ли выяснить что-либо об этом букете подробнее.

– В каком году это было?

– Двадцать третьего ноября 1937 года. У меня есть фотография букета.

Хозяин лавки взял фотографию и долго ее рассматривал. Потом ушел куда-то за кулисы и вернулся с большой книгой.

– Так, будем искать… Это изделие мог взять в залог мой отец, вот, видите, тут на фотографии видна старая отметка нашего магазина. До войны я учился в Каире. Если в этой сделке не было ничего противозаконного, то запись о ней мы обязательно найдем.

 Запись была найдена довольно быстро.

– Вот она! Все правильно. Букет цветов, вернее, букет стеблей иерихонской розы из горного хрусталя, великолепной работы, был заложен за сто фунтов. Что вы еще хотите узнать?

– Где сейчас этот букет?

– Об этом тоже есть запись. Букет был продан, поскольку деньги – сто фунтов – не были возвращены в срок. До войны наши власти были абсолютно равнодушны ко всем древностям из «времен невежества» [6] , и мой отец никаких законов не нарушал. Сейчас положение изменилось.

Хозяин лавки говорил на хорошем английском языке, аккуратно формулируя мысли.

Мне надо было во что бы то ни стало продолжить разговор, и я продемонстрировал свои познания в истории религии.

– «Времена невежества» часто называют «временами неведения».

Хозяин лавки пристально посмотрел на меня и устало сказал:

– Какое вам дело до наших баранов.

На этом разговор мог и закончиться. Я стал судорожно думать, что еще сказать, но ничего не придумал и просто спросил:

– Скажите, а кому был продан букет?

– Этого я сказать не могу.

Что мне оставалось делать? Я вынул фотографию скульптуры египетской принцессы, крест «анх» и положил их на прилавок.

– Смотрите, этот букет и вот этот крест, – я потряс «анхом» в воздухе, – когда-то составляли единую композицию, и я хочу ее восстановить. Ничего плохого у меня и в мыслях нет. Все участники той сделки были добросовестными приобретателями. Я это прекрасно понимаю. Прошло пятьдесят пять лет, какие могут быть претензии. У меня есть деньги, и я хочу купить этот букет. Знаете, кто такие новые русские? Так вот, я новый русский. Посмотрите! – я постучал по фотографии. – Эта скульптура стоит в холле моего загородного коттеджа, и я рассказываю о ней своим друзьям. Такой вот… аттракцион. Без букета никак нельзя.

Хозяин взял в руки фотографию и долго ее изучал.

– Древний Египет?

– Да.

– Вам не кажется странным, что эта скульптура была найдена в Аравии?

– Более чем странным.

– Друг вашего деда сумел разгадать тайну?

– Только наполовину. Я надеюсь разгадать ее до конца.

Хозяин лавки задумчиво почесал затылок:

– Вот что! Я знаю одного человека, с которым вам надо поговорить. Он ищет легендарный Пунт [7] . Он считает, что Пунт – это юго-западная оконечность Аравийского полуострова, древний Катабан. Его интересует все, что связывает Аравию и Египет. Он даже что-то там раскопал. Если у него не будет возражений, я дам вам его адрес.

Хозяин лавки опять ушел за кулисы и на этот раз пробыл там довольно долго. Наконец он появился с листком бумаги в руках.

– Этот человек согласен с вами встретиться. Его зовут… зовите его просто Капитан. Он любит, когда его так называют. Тут я нарисовал схему, как до него добраться. Это далеко. Капитан – смотритель на маяке к востоку от Баб-эль-Мандебского пролива. Там есть гостиница.

Хозяин лавки протянул мне бумаги.

Я сверился с картой и сразу понял, что маяк находится именно там, где, по мнению Карла, древние египтяне высадились на берег Аравии. Все совпадало – сам маяк, очертание берега, изгиб залива, расстояние до Баб-эль-Мандебского пролива и до ближайшего населенного пункта. Одно из двух – или меня заманивают в ловушку, или же мне везет.

Самый верный способ бороться с опасностью – это идти ей навстречу. Тем более что через два дня рядом с этим маяком должен появиться египетский иероглиф. Как считал Карл – первый иероглиф имени Таисмет.

Я бережно сложил лист бумаги пополам.

– Скажите, у вас в запасниках не осталось чего-нибудь древнеегипетского? Меня очень интересуют тексты.

Хозяин отрицательно покачал головой.

– Нет. Египтяне писали на папирусе, а здесь нельзя оставить даже книгу, чтобы в течение нескольких дней на ее страницах не появились большие дыры. Пауки, знаете, разные насекомые. А надписи на древних стенах были сбиты воинами Мохаммеда. Правда, – он на мгновение задумался, – у меня есть древнеегипетское украшение, кулон. Но смогу ли я его найти?