Шрифт:
– Ш-ш! Договорились неделю праздновать? Сегодня – последний день. А ему, – кивнул он на спину провожатого, – только дай повод. И вообще, не будь эгоисткой!
– В каком смысле?
– Думаешь, обманули мы? Да мы ему помогли! Дали повод душе через радость другого себя осчастливить!
Мари набрала было воздуха, чтобы возразить, но тут случился спуск по крутой лестнице, и они остановились. За решеткой в глубь галереи высокими рядами уходили уложенные одна поверх другой бутылки с вином. Каждый из траченных ржавчиной стеллажей вмещал не одну сотню пыльных, обвитых паутиной и плесенью сосудов.
– Наша сокровищница! – гордо заявил старик, звеня ключами. – Все, что от первых дней разлили, подарки-раритеты – все здесь.
– Сколько же здесь бутылок? – подивилась Мари.
– А кто скажет? Сколько волос на твоей голове, дочка, столько и будет. Хотя, чего греха таить, редеет коллекция… – пригладил он редкие седые пряди.
– И вы нам эти драгоценности на анализы…
– Э, нет! На анализы обычные «номера» нальем, а это… Это будем пить! Ждите здесь.
Сказав так, он скрылся во мраке. Вернулся с двумя матовыми от возраста бутылками.
– Что за вино, дедушка? – спросил Дато.
– Выпьем – узнаем! Здесь и Сталина коллекция, и вино из царского дворца в Ликани [4] , и коньяк Наполеона… Музей! Хотя какой музей – кладбище!
– Почему же? – удивилась Мари.
– За вином уход нужен! Осадок высмотреть, пробку сменить… Вино, как человек: живет, стареет и умирает. Вот и на этих полках – половина мертвецов! А все равно несут, сволочи, на продажу несут!
Заперев, сторож суетливо повлек ребят за собой. В устроенной рядом комнате отдыха, располагавшей помимо прочего кабинетным роялем, тамада пьянел быстрее, чем сыпал тостами. Закуску не трогал и уже вскоре сетовал, как измельчал человек:
4
Ликани – поселок в 160 км к западу от Тбилиси; известен дворцом Романовых (1895).
– Выродился человек! Вот Эквтиме [5] , тот святой был: на золоте в Париже сидел, а чайной ложки на корку хлеба не сменял! Тощий, как паутина, а народное добро не трогал! А мы?..
– А мы? – пискнула Мари, испугавшись его гневно сдвинутых бровей.
– За три года свободы с завода столько унесли, сколько за все время в Союзе не смогли!
Тамада обнес бутылкой стол. Дато выпил стакан, Мари лишь пригубила: вино отдавало пробкой и казалось ей «мокрым».
5
Эквтиме Такаишвили (1863–1953) – грузинский историк, общественный деятель. Эмигрировав во Францию с правительством Демократической Республики Грузия (1918–1921), отвечал за сохранность вывезенных экспонатов грузинской материальной культуры.
– Обвал! Два дня работаем, неделю стоим. Разве это дело? Это, я прямо скажу, хамство! Буквы в слове «Самтрест» [6] с фасада упали, и что? До сих пор рот без двух зубов! А недавно натуральный обвал был, стена рухнула. И это в спецхране!
– Да вы что! – искренне возмутилась Мари.
– Да! А за стеной той – комната, о которой и знать никто не знал. Я – на телефон, давай историков звать, археологов…
– И что? – спросил Дато.
– Э-э… – обреченно махнул рукой сторож. – До сих пор идут! Рабочих подпорки поставить месяц искал. Хамство… Джавахишвили [7] все в истоке прозрел: обвал мозгов! Берия его за это и шлепнул. Знали вы об этом?
6
«Самтрест» – созданное в 1920-е годы объединение предприятий государственного регулирования развития виноградарско-винодельческой отрасли Грузии.
7
Джавахишвили Михаил (1880–1937) – грузинский писатель-романист.
– Краем уха слышали, – ответил Дато, жуя хлеб.
– Краем уха… Это ж классик грузинской литературы!
– Мы про Берию, дедушка, – уточнила Мари.
– Они соседи были: Джавахишвили на спуске Элбакидзе жил, Берия – на горке напротив. Все в друзья набивался. Да разве интеллигент с неучем водиться станет? Куда лезешь! Он и отыгрался в 37-м, сам расстреливал!
– А что за комната тайная? – опомнился Дато.
– Какая комната? – прервался сторож, морща лоб.
– Где стенка обвалилась…
– А-а! Интересно? – Пьяные глаза блеснули над набрякшими, как бурдюки [8] , веками.
– Очень! – подалась вперед Мари, любившая всякого рода загадки.
– У нас столько историй – кровь вскипит! Тот же Берия…
– Про него в Грузии за 70 лет наслушались, – вмешалась Мари, – вы про тайны!
– К тому веду! Ниже на Элбакидзе спеццех был, вина в Кремль готовили. Берии вотчина. Каждую бутылку офицер из НКВД пломбировал, клянусь вашим благополучием. Сталин – тот очень «Тавквери» уважал, «Атенури»: родной земли вина, горийские. Но и рачинскими не брезговал: «Хванчкара», «Киндзмараули»…
8
Бурдюк – мешок из шкуры животного для хранения и перевозки вина и других жидкостей.
– От таких кто откажется! – одобрил вкус вождя Дато.
– У Сталина к Раче свой интерес был. Про гору Хвамли [9] слышали? Где сокровища царей Грузии спрятаны. Сталин несколько экспедиций отсылал. Официально ничего не нашли, но местные шептались, несколько ящиков оттуда спустили…
Дато и Мари переглянулись: голова шла кругом от россказней сторожа, походивших на горячечный бред больного.
– А комната тайная причем? – не отставал Дато.
– Я стариков знал, что с первых дней тут. Они говорили, на святом месте стены возвели, – постучал он по камню. – То ли церковь здесь была, то ли святилище… Заметили, как фасад на грузинскую церковь похож?
9
Хвамли – гора в регионе Рача-Лечхуми в западной Грузии. В сборнике средневековых летописей «Картлис Цховреба» упоминается как место укрытой от монгольских завоевателей царской казны.