Хейли Андерсон и Мэт Джонсон живут напротив друг друга с раннего детства. Только если в том далеком прошлом они прекрасно чувствовали себя рядом, то теперь они вызывали друг у друга лишь раздражение. Обычно спокойная Хейли теперь всегда эмоционально реагирует на своего своенравного соседа, который словно специально стремится задеть девушку. Он стремится показать ей свое равнодушие, в самый ненужный момент, ткнув ей в лицо тем, что знает ее лучше, чем она хочет думать.
Сама Хейли все еще борется со своей тоской по старому другу, не понимая, почему ей так сложно отпустить это прошлое, ведь парень справился с этим легко. Только когда жизнь Хейли превращается в хаос, поглощающий ее в водоворот внутренних переживаний и семейных проблем, с которыми ей приходится справляться одной, она начинает принимать болезненную реальность и понимать, что чувствует на самом деле.
На мой взгляд, книга может заинтересовать по началу любыми многими жанрами: подростковая любовь, любовь ненависть, школа, соседи. Сама история начинается довольно просто, без претензии на что-то небанальное. Однако, по мере развития сюжета изложение становится насыщеннее, появляются новые интересные повороты и переживания. Здесь очень много переживаний, которые проживаются и которые близки к реальным проблемам современной молодой аудитории.
Глава 1
– Пусть он и засранец, но, согласись, парень он шикарный.
Я нервно дергаюсь и сразу отворачиваюсь от окна, услышав потешающийся надо мной голос Челси. Подруга только качает головой, после чего снова переводит взгляд в окно.
– Ты только посмотри на него! Какой парень!
Нахмурившись, отодвигаю от окна девушку, которая уже открыто потешалась над моей нервной реакцией.
– Не выдумывай, Челси. В нем нет ничего особенного, – бурчу я, разволновавшись от того, что именно эта девчонка снова застукала меня за подобным. Не то, чтобы я пялилась и пускала слюни на Мэтью Джонсона, который сейчас работал в своем саду, но я, определенно, смотрела на него. И именно Челси любила утрировать такие моменты.
– Да брось, Хейли. Ты не должна оправдываться, я все понимаю.
Отмахиваюсь от протянутой ко мне руки Челси и только хмуро бурчу, чтобы она прекратила свои шутки. В отношении меня и Мэта они всегда задевали. И она знает почему.
– Ну, не бурчи, Хейли.
Челси, смягчившись, уже перестала петь дифирамбы моему соседу. Сейчас она пытается усмирить мое раздражение, которое всегда было связано с этим парнем.
– Он меня ужасно бесит, Челси. И ты это знаешь!
Я разворачиваюсь перед подругой, уперев руки в бока. Челси героически пытается усмирить свою иронию на этот счет и сдержать усмешку. Девушка знает мое болезненное отношение к этому парню, поэтому все-таки пытается придать себе серьезный и понимающий вид.
Увы, Челси такая же хреновая актриса, как и я.
– Да, черт с тобой, Челси! – уже раздосадовано машу рукой, отойдя к столу, когда уголки ее губ предательски поднимаются.
Челси, тихо усмехнувшись, уже спешит подойти ко мне.
– Слушай, я же не Итон, который ревниво встречает твое залипание на того или иного парня. Я твоя подруга и не понимаю, почему ты так реагируешь, как будто тебя застали на месте преступления.
Когда я поворачиваю к ней голову и дарю ей самый хмурый взгляд, девушка только вскидывает руки в жесте «я все понимаю, не злись».
– Да, Мэт засранец. – кивает Челси. – Но он эффектный засранец.
Я только стону.
– Не хочу говорить о нем.
Челси, с издевкой закатив глаза, только хмыкает.
– Еще топни ногой, как ты любишь.
Челси была порой просто невыносима. Она была девушкой прямолинейной и чувство такта ей чаще всего претило. Хотя в отношении близкого круга друзей она, конечно, старалась соблюдать мягкость в своем красноречии и не забывать про эту самую тактичность. Челси сама по себе была громогласной и шумной, порой до безрассудного смелой, она не была истеричкой и с ней всегда было о чем поболтать. Кого-то она пугала, многие находили ее несерьезной, а сама Челси не стремилась оправдывать себя в глазах общества и плевать хотела на идиотов, которые считали ее недостойной их внимания.
Я всегда горой стояла за эту девчонку, и она нравилась мне такой, какой она была. И я знала, что Челси прикроет мою задницу, как никто другой. Просто шутки относительно Мэта периодически выводили меня из состояния равновесия. Потому что Челси хорошо знала, что связывает меня с этим парнем помимо общего круга знакомых. Челси знала Мэта так же давно, как и я. И все ее замечания в адрес этого парня, так или иначе, были направлены на то, чтобы я увидела в нем красавчика и признала его привлекательность. Я же упрямо пыталась этого «не замечать» рядом с Челси. Потому что знала, что признай я это при ней, потом она начнет выносить мне мозг моим же признанием.
– Ладно, уймись бедняга. – Челси снова поднимает руки, словно говоря, что она сдается. – Лучше скажи, когда мы наконец-то поедем за шмотками? Итон Уайт еще не выделил тебе на это время в вашем плотном расписании?
Я пропускаю мимо ушей издевку в адрес своего парня и подаю подруге кофе, пробурчав, что мы можем выбраться в торговый центр среди недели. Челси берет с меня обещание, что в этот раз я не сольюсь, и я так же твердо втираю ей, что поняла ее.
– Тина уже подъезжает, пошли.
Челси быстро допивает свое кофе, после полученного сообщения, и тащит меня с нашими сумками на выход. Я только и успеваю, что схватить свой телефон и ключи.
– Челси, поспокойней! – шиплю я, когда едва не целуюсь с дверью. Подруга только смеется, но дает мне время спокойно закрыть двери и убрать ключи.
– Мистер Джонсон, доброе утро! – кричит Челси, истошно помахав мужчине напротив. Папа Мэта и Тины тоже с раннего утра ковырялся в саду.
Я только приветливо улыбаюсь ему.
– Здравствуйте!
Мистер Джонсон сразу широко улыбается нам и, отложив лопату, подходит к забору, чтобы отвесить нам с Челси по комплименту. Мы тоже подходим к нему, и я с улыбкой киваю на их сад:
– Карен все-таки уговорила вас еще на один цветник?
Мистер Джонсон сразу громко смеется.
– Я женат на сумасшедшей женщине, но что я сделаю? Она вышвырнула нас с Мэтом в сад уже на рассвете.
Мы с Челси фыркаем, прекрасно зная, что Карен это свойственно. Она была командиром в семье и обожала свой сад, который частенько приходилось перекраивать остальным членам семьи. Потому что Карен любила перемены и один и тот же цветник каждый год ее не устраивал.