– А вон и Тина!

Мы втроем поворачиваемся к припарковавшемуся красному ниссану.

– Ну, мистер Джонсон, нам пора отчаливать, – прощается Челси, а мужчина только смеется и взъерошивает мои светлые волосы.

– Присмотри там за ними, Хейли.

Все знали, что в нашем трио я почти всегда выполняю роль мамочки. Потому что Челси была падка на неприятности, а неудачливая Тина, и вовсе, была их генератором.

– Обязательно.

Я тепло ему улыбаюсь, прежде чем отойти вслед за Челси.

– Пап, я заеду в магазин на обратном пути, ладно? – Тина вышла из машины и, обняв меня, снова обращается к своему отцу. – Напишешь мне, если вам понадобится что-то еще.

– Тина, ради бога, не чудите там, ладно?

Мистер Джонсон снова с издевкой улыбается нам, а Тина притворно-возмущенно складывает руки на груди.

– Пап, когда мы вообще чудили?!

– Я тебя умоляю, Тина, лучше спроси, когда вы не чудили?

Мы поворачиваемся к ее брату, который вышел из гаража с кучей инструментов. Я не настолько выдержана, чтобы не пройтись по нему беглым оценивающим взглядом. Да, Мэт был хорош. Очень хорош. Парень мало того что занимался плаваньем, так еще и отлично играл в футбол. А спорт имеет своим последствием подобную обработку тела.

Если Тина была похожа на мать, то Мэт был копией отца. Мистер Джонсон тоже был высоким и Мэт перенял от него не только каштановую копну волос, но и какую-то мужскую харизму, и пронзительный взгляд теплых зеленых глаз. Мистер Джонсон был привлекательным и обаятельным мужчиной в свои сорок с лишним, и, глядя на него, я уже видела, каким будет Мэт в его же возрасте.

Но при всем при этом, Мэт был ужасной занозой в моей заднице. Именно поэтому он дарит мне какой-то ироничный взгляд, игнорируя «объяснительное красноречие» своей сестры.

– Не заплывай за буйки, Хейли.

Чертов засранец.

Мистер Джонсон приложил кулак к своему рту, чтобы незаметно просмеяться, пока его сын издевательски встречал мое присутствие на их стоянке.

Может показаться, что этот парень очень мил и просто добродушно подкалывает меня. Да, возможно. Если бы при всем при этом засранец не говорил это с унизительной ледяной иронией и, вообще, если бы он не стоял ко мне спиной. Не то, чтобы у него была плохая спина, нет, сейчас, когда он был без футболки, в одних только спортивных штанах, его спина была на этой территории почти что единственным, что обращало на себя мое внимание. Но факт того, что парень словно не замечал меня и как всегда принижал ужасно бесил.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы промолчать, я отмахиваюсь от Тины, почувствовавшей надвигающуюся словесную бурю.

– Ты бы меньше говорил, Мэт, и не позорился. – Ору я, уже зная, что Мистер Джонсон сейчас будет с довольной улыбкой наблюдать за нашей очередной словесной перепалкой. Он всегда находил это милым и словно все еще видел в нас с Мэтом тех малолеток, которые в детстве бегали по его саду с безудержным смехом. – Это тебе не футбольное поле, здесь, в саду, нужно поработать и руками и головой, которой ты слишком часто отбиваешь футбольный мяч, что сейчас, конечно же, объясняет твой скудный словарный запас.

Я парирую ему с такой же ледяной иронией, пусть и с более горящим взглядом, и с более агрессивным тоном в конце фразы. Но если Мэт и был выдержанным в плане эмоций, то вот я всегда была эмоциональной и впечатлительной девчонкой, которая просто упорно вырабатывала внутри себя этот сдерживающий стержень год за годом.

– Ну, началось. – Пробубнила Тина, приложив ладонь к своему лбу.

У нас с ее братом уже много лет как выработалась своя схема общения, и в те редкие моменты, когда мы не молчали в присутствии друг друга, мы начинали оттачивать свое красноречие, которое ей совсем не нравилось.

– Шикарно, Андресон! – одобрительно присвистнула Челси позади меня, пока Тина качала головой, устав от вечных споров с ее братом. – Съел, Джонсон?!

Сам парень только поставил коробку с инструментами на лавку и повернулся к нам, а в особенности ко мне, со всей своей хмурой надменностью. Выдерживаю его стальной взгляд, который почему-то будит внутри меня тот еще вулкан чувств, и иронично поведя бровью, отворачиваюсь, чтобы незаметно для него выдохнуть и залезть на переднее сидение возле водительского места Тины. Та только бегло лезет в машину, уловив, что это намек сматываться.

– Твой брат идиот.

Тина, фыркнув, только заводит двигатель и, помахав потешавшемуся над нами отцу с раздраженным братом, отъезжает от дома.

– Он становится таким невыносимым только, когда ты рядом, Хейли. Уж прости.

Глава 2

– Может, нам не стоит ходить?

Челси, услышав осторожный вопрос Тины, сразу резко переворачивается и садится по-турецки на своем полотенце. Я тоже переворачиваюсь и ложусь на бок, предвкушая очередное возмущение подруги. Она не выносила наше с Тиной осторожное отношение к вечеринкам. Я не то, чтобы не любила их, нет. Мне нравилось атмосфера праздника, танцы, игры, и все прочее. Но я не особо любила быть в центре внимания, поэтому такие вылазки периодически вызывали у меня нервозность. Тина, сама по себе, была очень домашней и спокойной, поэтому шумные вечеринки и толпа пьяных ребят, конечно, сильно ее смущали. Тина в этом плане домосед, поэтому нам с Челси всегда приходилось силой тащить ее на такие мероприятия, вторя ей, что молодость вещь не вечная.