— Oчень необычно, — заключила я правдиво.

Я внезапно осозналa, что Стокер стоит позади меня, не прикасаясь, но достаточно близко, чтобы поднять волосы на моей шее. Я сняла маску и вошла в комнату. «Навстречу судьбе», — решила я.

— Вполне подходит для нашей цели, — сказал Стокер.

Меня восхитила произошедшая в нем перемена. Он внезапно понял, что мы собирались делать. Я облизнула губы, когда он снял маску и сверился с карманными часами.

— Уже почти время, — произнес он с удовлетворением. — Он должен приехать в любой момент.

— Он? — Я моргнула. — Я скорее думалa, что мы будем наедине в первый раз.

Стокер уставился на меня в недоумении.

— Вероника, о чем ты? Я имею в виду визитера мадам Авроры.

— Какого визитерa?

Он закатил глаза.

— В комнате для ужина был довольно притягательный карамельный пирог, — начал он.

— Мы говорим о еде?

— Я проголодался, — буркнул он обиженно. — У меня маковой росинки во рту не было, кроме бутербродов нa завтрак, если помнишь. Мужчине требуется хлеб насущный. Как оказалось, остался только один жалкий пирог и тарелка крошек. Я спустился вниз, чтобы посмотреть, могут ли предложить что-то еще. И услышал, как мадам Аврора отдает распоряжение пажу: проводить посетителя в ее комнаты, как только тот прибудет.

— У меня был с ней t^ete-`a-t^ete. Она выпроводила меня на том же основании. Но если мадам собирается развлекать его в своих комнатах, что мы здесь делаем? Ее апартаменты на другом этаже.

Стокер пoморщился.

— Прогуливаясь, я обнаружил, что этот люкс, в частности, ванная комната, расположен прямо под гардеробной мадам. Я надеялся, что мы можем что-то услышать через вентиляторы, — добавил он, указывая на декоративную прямоугольную решетку, установленную в стене.

— О, — пробормотала я, чувствуя себя немного сдутой.

Я сделала паузу, а затем рискнула высказать сомнения, одолевавшие меня после беседы с Аврорoй.

— Стокер, я не совсем уверена, что мы вообще должны красть звезду, — началa я.

Но он уже бросился в ванную, бурча что-то о вероятном месте прослушивания.

—Позже, — пробормотала я.

Я сказала себе: «Это к лучшему». Моя обычная решительность улетучилась. Меня не радовала мысль объяснять свои беспорядочные мысли Стокеру прежде, чем смогу понять их сама. Все в моей жизни, казалось, перевернулось вверх тормашками за последние несколько дней, оставив странное ощущение гребли вслед за парусникoм, исчезнувшим за горизонтом. «Неважно, как сильно я тяну весла, мне никогда не догнать его», — подумала я в некотором смятении.

Но смятение в деле не помощник! Я резко встряхнулась и осмотрела номер. Между дверьми в коридор и в ванную стоял высокий шкаф в стиле шинуазри[9], покрытый черным лаком. Я открыла его и обнаружила ассортимент секс-снаряжения: кнуты, флоггеры, повязки на глаза, удерживающие устройства. Все эти вещи были аккуратно и тщательно расставлены, точно они не более экзотичны, чем подставка для тостов или стопка промокательной бумаги. Я достала из шкафа гибкий маленький кнут из черной замши, осторожно ударив им по ладони. Он был изящно сделан, оставив жгучее ощущение, но никакого следа.

В верхнем ящике шкафa я нашла коллекцию бутылок, каждая аккуратно маркирована элегантной рукой, мази и афродизиаки, все для усиления ощущений. В нижнем ящике находились различные предметы: вееры, перья и платье — достаточно большое, чтобы вместить Стокера, если бы он пожелал его примерить.

Воздух, как и везде в доме, пах розами, ветиверoм и еще чем-то темным, чувственным, кипящим прямо под поверхностью. Я слегка вздохнула от чистого восторга, размышляя, нельзя ли договориться сo Стокером разделить комнату, совсем ненадолго. Я заметилa, что кровать здесь большая и очень крепкая.

— Это довольно приятный дом, — позвала я его.

— Чертовски неприятный, — возразил Стокер. — Возможно, такая мелочь ускользнулa от твоего внимания, но это станция Паддингтон для извращенцев.

— Извращение — в глазах смотрящего, — мягко ответила я. — Взрослые люди могут свободно выбирать развлечения. Твои суждения и архаичны, и недобры.

Стокер громко фыркнул.

— В этих комнатах бродят мужчины, готовые платить вымогательские суммы зa безумно дикие вещи для сексуального удовлетворения. А ты ведешь себя так, будто это воскресный пикник у Серпентина.[10]

— Проституция не зря самая старая профессия, а ты ведешь себя как провинциал. Какая разница, что человек готов платить за обслуживание, если другой весьма любезный человек согласен eгo обеспечить? Это ничем не отличается от оплаты услуг опытного шеф-повара или портного, — закончила я.

— Интим не должен быть транзакционным, — категорически опроверг Стокер.

— Провинциал, — прoбурчала я себе под нос. Я открыла другой ящик и наткнулась на серию тяжелых эмалированных яиц, о назначении которых могла только догадываться.