«Доклад о разрушении рифа Джомалиг (Филиппины) в результате дисперсии ZT204».

Он поднял глаза на журналиста.

– Зачем вы мне это даете?

– Вы очень подробно и доходчиво объяснили влияние человека на сохранение жизненно важных ресурсов. Здесь информация которая вас однозначно заинтересует и усилит ваши аргументы.

– Что-то я не слышал ни о какой катастрофе на Филиппинах. Это утка какая-то?

– Обижаете профессор.

– Почему же вы тогда сами не сделаете репортаж?

Трофимов недовольно фыркнул.

– Мне кажется или вас не интересует материал?

– Я не могу опираться в моих исследованиях на неподтвержденные факты. Иначе я…

– Я понял, Аким Иванович. Но эти факты ничем не подтверждены. Пока. Поэтому я не могу делать репортаж. А вы, в своей книге, сможете. Она выйдет через год? Два? К этому времени данные уже просочатся.

Аким не хотел брать какие-то непроверенные документы от незнакомого человека, но пытливый ум настойчиво требовал удовлетворить любопытство.

– Что вы хотите взамен? Я не смогу вам оплатить….

– Не надо.

– А что тогда. Рассчитываете что я упомяну вас в книге?

– О, это было бы круто! – усмехнулся журналист. – Но не надо. Думаю мой источник не будет этому рад.

Веленский решил найти повод все-таки отказаться от заманчивого, но странного предложения.

– От кого у вас такие интересные сведения, которые свет увидит через два года? Спецы?

– Можно и так сказать.

– Как доклад спецслужб поможет мне в работе, не понимаю, – сделал последнюю попытку Веленский. – Они же хоть и «спецы», но не специалисты.

– По большему счету они тоже ученые, – ответил Трофимов. – Как и вы. Простите но большего говорить не буду. Берете?

– Хорошо. Посмотрю дома. Когда нужно вернуть?

– Вот. – журналист протянул визитку. – Позвоните мне, как закончите. Мне интересно будет услышать ваше мнение об этом.

– А вы читали доклад?

– Конечно. Это часть моей работы. Читать, проверять, делать выводы.

– И вы сделали вывод, что нужно пристроить материал хоть куда-нибудь?

– Можно и так сказать. Будем считать, что я захотел услышать мнение эксперта, перед публикацией.

– Ну вот. Уже ближе к истине.

– Беретесь? – снова спросил Трофимов и недвусмысленно посмотрел на часы.

– Хорошо. Я постараюсь всё посмотреть за выходные. Позвоню вам в понедельник.

Трофимов кивнул головой и тут же удалился.

Аким проследил за тем как журналист ловко пробирается сквозь толпу окружившую министра. Зачем он дал ему эти документы? Неужели кому-то стало известно о его исследовании экологических катастроф? Этого не может быть. Данные он держит только на своем личном ноутбуке и только на нем ведет работу по этой теме.

Аким задумчиво шел к выходу когда какой-то незнакомец почти у самой двери, толкнул его плечом, но не дав возможности возмутится, извинился обернувшись в пол оборота, и тотчас выбежал на улицу.

Какой-то неудачный это был день, подумал я и перевернулся на правый бок. Надо признать что воспоминания принесли облегчение. Свет больше не давил, да и настойчивые увещевания приутихли. Вообще пропали. Как будто невидимый диктор устал или отошел отлить.

Свет не такой яркий что ли…

Я приоткрыл глаза. Выжигающей молочной белизны больше не было. Свечение по прежнему лилось со всех сторон, но стало каким-то тусклым, как будто светильники притушили.

Белое ничто перестало существовать. Сразу стали видны контуры помещения. По первым признакам – это сферическая камера. Поверхность на которой я возлежал была похожа на прозрачный пенопласт. На ощупь – губка. Значит это к сожалению не рай. И не ад. К счастью.

Я приподнялся, пытаясь навскидку определить габариты пространства, но голова тут же закружилась принуждая вновь занять горизонтальное положение.

Закон Минимума… Надо же было такое ляпнуть. Кому? Для кого он вытащил все эти данные, провел дни и ночи готовя анализ, собрал столько материала. Все эти бездельники с лощеными мордами. А Кравчук каков засранец!

Саранча значит чахнет у него…. Смешно профессор. С чего ты взял что они простят тебе сравнение с саранчой. С насекомыми. Наверное каждый подумал: сам ты – жук навозный….

Ну кто просил тебя Веленский, лезть со своим уставом в чужой огород. Или монастырь? Шел бы ты домой…