– Почему грустный? – спросила Вероника, возвращаясь к овощам, мясу и сковородкам. Она конечно же заметила кражу, но не подала вида, но когда вслед за Виолеттой по кусочку сыра стянули и остальные дети, не поворачиваясь окрикнула – Ну-ка, не трогать куски! За стол сядете и поедите!

Дети со смехом разбежались по своим делам.

Вероника принялась накрывать на стол. У нее все было готово: и жаркое, и салат из свежих овощей, и нарезки сыра и лосося. Время близилось к восьми. Она взяла в руки телефон – надо написать мужу чтобы заехал в магазин, но не успела она набрать и половины сообщения, как в дверь позвонили и Захар первым побежал открывать. По голосу Вероника узнала Акима.

Когда он вошел на кухню Вероника сделала абсолютно невозмутимый вид и деловито спросила:

– Ты будешь кушать?

Как будто накрытый стол подразумевал что-то другое! Аким молча подошел, поставил на стул пакет и обнял жену. Она слегка пожала ему руку и чуть прикоснулась головой к его щеке. Это молчаливое, н нежное приветствие всегда возбуждало её. Она любила предвосхищать желания своего мужа еще до того как он произнесёт слова, словно читала мысли, но всегда задавала вопросы словно пытаясь подтвердить свои догадки.

– В магазин заезжал?

– Конечно.

– Что купил?

– Взял бутылочку вина.

– О! Будем пить вино сегодня.

– Так к такому столу одной бутылочки даже мало.

– Ничего, самый раз, нам хватит. Пойдешь в душ?

– Да, конечно. Я здорово употел на этом сборище…

На кухню забежала Виолетта.

– Папа! Мы тебя видели по телевизору! – закричала она и бросилась обниматься. Аким подхватил ее и поднял перед собой. Он любил ее наверное больше чем остальных детей, и хотя всегда отрицал это, Вероника видела как загораются его глаза при виде средней дочки в любое время. Виолетта была жизнерадостным ребенком никогда не поддающимся унынию, и эта радость передавалась остальным членам семьи, даже в хмурые минуты ссор. Особенно это бодрило отца, который в последнее время, все чаще приходил домой озабоченный и подавленный. Это усталость, говорил он, но Вероника понимала что эта усталость связана с неудачей на работе.

– Как прошла конференция? – спросила Вероника, когда Аким вернулся из душа, одетый по-домашнему в футболку и шорты. Вся семья уже расселась за столом и дети гремели посудой разбирая так долго готовящийся ужин.

– Нормально, – ответил Аким и сам скривился понимая, что это обычное, нейтральное, ничего не объясняющее слово, совсем неуместно. В последнее время он слишком часто говорил «нормально», когда вовсе не так уже и НОРМАЛЬНО. Студенты выходили от него с зачета или экзамена так как будто побывали на казни маленьких котят: девчонки в соплях, мальчишки красные от бессильной злости. «Всё нормально…, нормально переживете, вы свободные нормальные люди…, нужно нормально готовиться к зачету…, вы нормальные дети или нет!»

Аким откупорил бутылку вина.

– На самом деле, – сказал он, – всё было почти как всегда: посидели, поговорили, разошлись.

– Папа, почему ты был грустный? – спросила Виолетта, которая терпеть не могла грустных людей и наверняка где-то в ее маленьком, но очень остром мозгу таилось отвращение к слову НОРМАЛЬНО. Она хотела чтобы у всех было если не ХОРОШО, то как минимум ОТЛИЧНО. Она любила когда все вокруг улыбаются. Аким был ей за это благодарен, хотя виду не подавал. А зря.

– Понимаешь, Вета, я хотел людям рассказать нечто важное…, – начал Аким, но осекся, не зная как выразить словами, то что у него накипело на душе, а в присутствии детей русских слов для этого было недостаточно. Как объяснить детям, что папа поставил себя под угрозу увольнения, заслужил насмешки людей, и ему даже не вручили грамоту как всем остальным? Как об это рассказать не сорвавшись на ругательства!

Аким отхлебнул вина и собравшись с силами и мыслями ответил дочери:

– Я рассказал им важное. А они меня не услышали.

– Они что глухие!? – неподдельно удивился Захар и все покатились со смеху.

– Да, Захар, они действительно глухие, – сказал Аким. – Только глухие они не здесь, – он дотронулся до ушей, – а здесь. – Аким приложил руку к сердцу. – А здесь, в голове, – он указал на свой лоб – они не только глухие, но даже тупые.

– Аким! – воскликнула Вероника, и негодующе посмотрела на мужа. – Нельзя так говорить при детях. Это же твои коллеги.

– Папа, а кто был на конференции, – задала свой вопрос Дана.

– Ты хочешь спросить про министра?

– О да!

Дана, милая девушка подросток с мечтами о высоких материях, считала всех рангом выше мэра почти небожителями, а людей разъезжающих на мерседесах – волшебниками «из страны Оз». На них равнялась, к их миру хотела приобщиться. Аким это чувствовал и понимал что он для неё, со своим стареньким «Патролом», уже не авторитет, а его профессия, скрывается от подруг, как нечто постыдное, нищенское.

– Министр был. Сидел, слушал.

– Ты с ним разговаривал?!

– О нет, я пытался пробиться, но его окружила толпа жополизов и охраны.

– А кто-такие жополизы? – снова удивился Захарка.

– Аким!!

Дана разочарованно поджала губы и зашуршала вилкой собирая остатки салата. Виолета уплетая сыр внимательно посмотрел на отца и спросила:

– А ты хотел с ним поговорить?

Аким усмехнулся и слегка покачал головой.

– Не очень-то мне хотелось с ним говорить. Это правда. Он был такой важный, напыщенный и… с ним рядом сидел мой начальник. Я не хотел с ним встречаться. Он бы не дал мне вставить и слова и шипел бы как гусь…