– Уважаю, – сказал он.

Прутик проделал какие-то манипуляции с конфетами, и они уменьшились в размере и уместились в холщовом мешке, который висел у него на поясе.

– Как ты это сделал? – спросил я.

Прутик ответил:

– Я ещё и не такое могу! Ну что, идём ко мне в гости чай пить?

Я не успел покрутить пальцем у виска, чтобы продемонстрировать Прутику всю несостоятельность его предложения, как вдруг оказался таким же маленьким, как и Прутик.

– Это ты как сделал? – удивлённо спросил я.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – весело ответил Прутик. – Запомни: время, пространство, размер, как и форма, для нас значения не имеют, тут главное – глазомером не ошибиться. Приборов-то у нас особых нет, всё на глаз делаем.

– А как ты это делаешь? – спросил я, привыкая к новым для себя ощущениям.

– Понимаешь, я и сам этого не знаю, – ответил Прутик. – Мы, лесограли, уже рождаемся с этими способностями, стоит только подумать про большой предмет, чтобы он стал маленьким, и раз – и он уже такой, какой мне нужно. Так же происходит и наоборот. Я же тебе говорил, что наша цивилизация очень древняя, подревнее будет, чем Атлантида и Гиперборея. Письменности как таковой у нас нет, вернее, на самой ранней стадии нашего развития, много тысяч лет назад, она была, но затем надобность в ней отпала. Всё, что нам нужно знать, мы узнаём из биосферы Земли, как ты при помощи своих компьютера и планшета, только гораздо быстрее и полнее. Давай проходи в дом, ноги только вытирай!

Я прошёл внутрь дома-пенька и присел от удивления, помещение было довольно просторным, и хотя лампочек нигде не было, но всё было отлично видно, как днём, всё помещение светилось мягким зеленоватым светом. В прихожей стояла вешалка и возле неё подставка под обувь, а дальше была довольно просторная комната, ничем не заставленная. Полы и стены оставляли ощущение мягкого ковра неопределённого светлого тона. Окон в помещении не было, оно и так всё светилось как бы изнутри. Но кроме стен и потолка ничего другого в помещении не было.

– Ну что, нравится? – спросил Прутик.

– Здорово! – ответил я. – Похвались кстати своим изобретением, – сказал я, намекая ему про «шишкомёт».

Прутик полез в карман своих штанишек и что-то достал из него. Через мгновение у него в руках оказалось устройство, состоящее из двух входящих друг в друга прозрачных пластиковых трубок с рукоятями, заряженное сосновыми шишками среднего размера. Прутик опять нацелил своё устройство мне в лоб.

– Эй! Эй! Хорош! – сказал я. – А то ты мне так последние мозги вышибешь! Да, отличное изобретение!

Сказал я, чтобы не расстраивать его, так как подобные «изобретения» продаются у нас в «Детском мире», в отделе для детей от трёх до пяти лет, по три рубля за пучок, только стреляют они не шишками, а шариками для пинг-понга.

– Ладно, не буду, – сказал Прутик, убирая своё «грозное» орудие в карман штанишек. – Сейчас чай будем пить с конфетами!

– А на чём? – спросил я.

– А на чём ты предпочитаешь? – ответил Прутик.

– Дома я привык пить чай, сидя у себя за столом на кухне, – ответил я.

– Ну, на кухне – так на кухне, – ответил Прутик.

И в одно мгновение внутреннее помещение пенька превратилось в точную копию моей кухни, даже скатерть на столе была с таким же рисунком.

– Прошу садиться, – сказал Прутик, пододвигая мне уменьшенную копию моего стула со сломанной ножкой и хитро глядя на меня. Я учтиво промолчал.

Затем он вынул из своей котомки на поясе конфету «Птичье молоко» и увеличил её до размеров торта и выложил её на блюдо.

– Гулять – так гулять, – сказал Прутик, разливая по стаканам чай из взявшегося из ниоткуда чайника. – Ужас как люблю конфеты, – сказал мне Прутик, придвигаясь к столу, – особенно «Птичье молоко». Конфеты – это, пожалуй, единственное, в чём вы нас опередили. Вот конфет мы делать не умеем. Мозги у нас, понимаешь, не под то заточены.

– А подо что заточены ваши мозги? – спросил я.

– Ты только не обижайся, но представь себе мартышку, которая не отдаёт себе отчёта в своих действиях, и представь себя, такого умного и развитого, как ты себе это представляешь, – вот примерно такая разница между вами и нами. Ну вот, обиделся, – сказал Прутик, увидев мою реакцию на приведённое сравнение.

– Конечно, – сказал я, – обозвал меня мартышкой, а мы вообще-то конфеты в зоопарк мартышкам носим.

Прутик засмеялся:

– Это потому, что мартышки, как и мы, конфет делать не умеют. Ладно, не обижайся на меня за такое сравнение, но хотелось, чтобы ты доходчивее понял разницу в ступенях нашей эволюции. Дело в том, что ваше сознание напоминает луч света лазерного фонарика в тёмной комнате, вы высветили крошечную точку из темноты и по ней стараетесь судить об окружающем вас мире, наше же сознание всеобъемлюще, мы видим не только физический объект, но и все возможные его характеристики: физические, химические, энергетические, пространственно-временные, то есть все характеристики сразу, какие присущи данному объекту. С одной стороны, это очень помогает выживать в нашей, а особенно вашей суровой реальности, а с другой – докучают всякие мелочи. Например, зачем мне знать составы сплавов, из которых сделаны твои часы или молния на твоей ширинке, или, к примеру, для чего мне нужно знать, что подошвы твоих спортивных туфель сделаны из этиленвинилацетата, но я всё это вижу одновременно, и ничего тут не поделаешь! И жить мы можем сразу в нескольких измерениях, как ты уже в этом убедился, – сказал Прутик, – и появляемся в вашем измерении, как я тебе уже говорил, только один раз в четыре года, это у вас високосный год называется.

– Прутик, – спросил я, – а большой у вас народ по численности?

Прутик подумал и сказал:

– Ты знаешь, переписи никто не проводил, письменности-то ведь у нас нету, но, думаю, миллионов двести – двести пятьдесят по всем континентам наберётся. Говорить с вами мы можем на ваших языках, а между собой общаемся в основном телепатически. Продолжительность жизни у нас с вами тоже разная, ну примерно как у баобаба и мухи, ты только не обижайся, я это только для сравнения привёл.

– Прутик, а кто вами управляет? – спросил я, на что он ответил, что на каждом континенте есть свой совет старейшин, а для решения глобальных вопросов, касающихся всего народа, существует Верховный совет старейшин, избираемый пожизненно.