Еще был доктор на практике, но он был женат, и бедная девушка могла только мечтать о его взгляде, не позволяя себе ничего лишнего и не теша себя надеждой.

Со стороны же молодых людей она получала столько внимания, что иногда ей хотелось спрятаться, как улитке в раковину. Но никто из них ее не интересовал. Вся та бравада, дерзость, нахальство и потребительское отношение в девушке были ей чужды. Она верила в чистую любовь, не ограниченную телом.

Джейми был другой. Этот печальный молодой человек с потухшими глазами не только спонтанно ворвался в ее будни, но и сумел разглядеть ее. Понять. И ждать столько, сколько потребовалось. Рядом с ним ей не нужно было притворяться или врать. Глядя ей в глаза, он смотрел прямо в душу. И даже сейчас, лежа абсолютно голой, она чувствовала себя в полной безопасности.

– Мэри, я люблю тебя! – Джеймс рисовал на ее животе только ему понятные узоры, медленно опуская руку ниже, словно расширяя границы, ожидая, когда она скажет стоп. Мэри с шумом выдохнула и попыталась натянуть на себя простынь, но он не дал. – Ты прекрасна! Не прячься.

Не в силах отпустить тревогу и принять свои новые ощущения, она прижималась к мужу, и если бы он дал, то и свернулась бы калачиком.

– Ну что? Я ведь изменилась? – вдруг спросила она. Как будто эти изменения должны отражаться на лице. – Ну то есть я стала женщиной?

Джеймс прижался губами к ее лбу, улыбаясь.

– Ты – моя женщина.

– О, Джейми, – она уткнулась ему в грудь, чтобы непрошеная слеза осталась незамеченной. Это ли не есть счастье? За той слезой последовала еще одна, и Мэри, отвернувшись, встала с постели и не своим голосом объявила: – Мне нужно в душ! – скорее пытаясь спрятаться.

Эмоции, захлестывающие ее, не были похожи ни на что до этого ей известное, представляя собой жгучую смесь. Любовь, счастье, благодарность, страх неизведанного, грусть от наивного ожидания и радость от преодоления чего-то большего, что она могла постичь. Все смешалось, переплелось.

Зайдя в ванную, Мэри вновь остановилась возле зеркала. На нее смотрела ее растрепанная копия с опухшими губами и горящими глазами. Изменилась ли она внутренне? Или только внешне? Стала ли взрослее? Умнее? Мудрее? С тревогой она вглядывалась в свое отражение, рассчитывая увидеть хоть что-нибудь. Какой-нибудь знак, сигнал. Почувствовать тело.

Ничего.

Рассмеявшись над своими глупыми мыслями, она брызнула водой на зеркало и залезла под душ.

Джеймс тем временем снял мятые испачканные простыни и заправил постель. Взглянул на часы. «Кажется, мы почти проспали завтрак!» – ухмыльнулся он. Быстро оделся, и пока любимая приводила себя в порядок, спустился, чтобы заказать еды.

Миссис Эдме сидела на своем рабочем месте и читала утреннюю газету. По утрам в отеле было тихо, большинство постояльцев разбредались кто куда. Кто-то уезжал на велосипедах наслаждаться природой, кто-то просто гулял по окрестностям, а кто-то искал приключений в лавке ее мужа. Поэтому она могла позволить себе попить чая в одиночестве и отвлечься. Увидев Джеймса, она привстала:

– Доброе утро, Джеймс! Как прошла ваша ночь? – искорки в ее глазах выдавали этот невинный вопрос за нечто большее.

Джеймс улыбнулся в ответ:

– Доброе утро! Благодарю, выспались чудесно!

– Правда? – удивилась она. – В вашем возрасте Грегор мне вообще не давал прохода! А ведь ваша Мэри – такая милая девушка.

Джеймс смутился:

– Да, спасибо! – и, почесав затылок, несколько мгновений вспоминал, зачем вообще пришел. – Кажется, я хотел заказать завтрак.

– Да, прошу прощения! – встрепенулась миссис Эдме, выходя из-за стойки. – Где бы вы хотели поесть? В номере? Или может на террасе? Сегодня потрясающая погода.

Джеймс посмотрел в окно. Действительно, на небе не было ни облачка, и яркое солнце слепило глаза.

– Да, на террасе будет просто отлично, – сказал он и вышел на улицу.

Умиротворение на душе соответствовало погоде. Ни ветерка, ни облачка, зелень вокруг, горы, тишина и покой. Словно весь мир остановился.

Минут через десять спустилась Мэри, все так же свежа и юна. Она остановила раздумья Джеймса и заставила любоваться исходившим от нее сиянием. Заметив его пронизывающий взгляд, она опустила голову, разглядывая его ботинки, и подошла.

– Прошу, не говори только, что у меня все написано на лице. Ты меня смущаешь! – сказала она, краснея.

– Прости… – опомнился Джеймс. – Прости, я даже не подумал. Ты отлично выглядишь, впрочем, как и всегда. Присаживайся, – он отодвинул стул, помогая ей сесть. – Сегодня у нас на завтрак жареный бекон, яичница и кофе, – Джеймс перевел разговор, сглаживая неловкость.

Мэри принялась за еду с такой жадностью, словно не ела пару дней. Джеймс улыбался. Все в этой девушке в нем вызывало теплоту. Доев последний кусочек яичницы, Мэри вытерла губы салфеткой и спросила, первой нарушив молчание: