— Потерпи, немного осталось, — донеслось до меня.

Слова немного воодушевили: все же скоро это закончится и я смогу нормально дышать. Но сознание не выдержало и отключилось на какое-то время.

Теплые губы покрывали поцелуями лицо, собирая слезы с щек и возвращая к жизни.

— Ты молодец, храбрая девочка, — шептал мне Отис, накрывая поцелуем губы.

Он целовал, согревая своим дыханием, возвращая такой нежностью к жизни, даря надежду. Оторвавшись от губ, он с тревогой посмотрел в мои глаза. В них было сразу столько чувств — тревога и беспокойство, нежность и желание продолжить поцелуй.

— Спасибо, — прошептала я.

Отис склонился и вновь приник поцелуем. Он опирался левым локтем на землю, а ладонь правой руки легко поглаживала мою щеку. Столько непередаваемой нежности было в этом жесте, что у меня дыхание теперь замирало не от пробитых легких, а от поцелуя, который дарил надежду на саму жизнь.

— Нам пора, — прошептал метаморф, оторвавшись от моих губ, но при этом не в силах отстраниться.

— Может быть, не надо? — спросила его.

Так не хотелось оказаться снова в Академии, где вновь придется выживать. Мне здесь было хорошо рядом с Отисом. Пусть это последствия магии жизни, но отстраняться от парня совершенно не хотелось. Он был такой теплый, родной и очень желанный. Сделав над собой усилие, подняла левую руку и дотронулась до щеки метаморфа, передавая этим жестом все, что чувствовала сейчас — нежность, страсть и нежелание расставаться.

Новый поцелуй закружил нас в порыве охватившего чувства. Скользнув пальцами в волосы парня, ощутила их шелковистость, вторая рука обняла Отиса.

— Жень, тебе нужна профессиональная помощь, — прошептал метаморф, с трудом отрываясь от меня.

— Отис, — умоляюще глядя на него, прошептала я.

С сожалением во взгляде Отис встал на ноги и взял меня на руки, а потом отвел глаза в сторону. Он старался не встречаться взглядом, вид у него был смущенный и очень виноватый. Неужели он жалеет о том, что произошло между нами? Мне было очень приятно целовать его, а он, получается, не рад этому? Или считает, что это лишь последствия применения магии жизни? Только вот я не чувствовала, что это был эффект после его лечения, для меня все по-другому казалось.

Холодный ветер зеленого портала обдал мое уже незащищенное магией тело, заставив невольно сильнее прижаться к горячему парню. Следующий шаг он сделал уже в лазарете.

— Что случилось?! — раздался встревоженный голос нейеры Хасии.

— Переломы ребер, многочисленные ушибы, ссадины, — коротко рассказывал Отис, шагая к кровати, где еще недавно лежала Зильга под аппаратом интенсивной терапии.

Сейчас снежной волчицы там не было, девушка оказалась на соседнем месте, бледная, но вполне здоровая. Я встретилась с ее встревоженным взглядом и попыталась улыбнуться потресканными губами.

— Евгения?! — воскликнула нейера Хасия, увидев, какую пациентку к ней принесли, — Нужно рассказать нейеру Бристану.

— Я сам это сделаю, — произнес Отис, укладывая меня на кровать.

После этого метаморф снял с моих ног туфли, укрыл одеялом, потом погладил пальцами по щеке, улыбнулся и со словами: «Поправляйся» направился к дверям, на пороге еще раз подтвердив, что все передаст директору. Тоскливым взглядом проводила его одетую по традиции в черное фигуру, а потом устало прикрыла глаза.

ГЛАВА 11

— Жень, как ты? — тихо спросила Зильга, когда все необходимые процедуры по подключению к аппарату закончились.

До этого еще пришлось выдержать бурю под названием «нейер директор Бристан Китрас». Про его приход можно было сказать — ворвался в помещение, при этом брат посетил меня не один, а с нейером Халеном. Вампир был даже бледнее обычного, а глаза метали зеленые молнии, будто он хотел на месте испепелить меня, как явное доказательство просчета на полевых учениях.

К счастью, магический допрос мне не предлагали, я и так с готовностью отвечала на шквал обрушившихся вопросов от обоих мужчин. Бристана в первую очередь интересовало, по чьей вине все это произошло, нисколько не удовлетворяясь объяснениями вампира, что адепты олухи, сами подставились. Такого понятия, как техника безопасности, в Академии некромантии не значилось, а потому, разумеется, виноватыми оказались именно мы, учащиеся.

Однако брата такая постановка вопроса не устраивала. Он великим усилием воли сдержался, чтобы не обвинить Халена в покушении на убийство в первую очередь меня и остальных адептов. Слушая возмущенную обличительную речь Бристана, на душе становилось все тревожнее. Такой разговор до добра не доведет, тем более он происходил не за закрытыми дверьми, а в присутствии Зильги, нейеры Хасии и меня. Мое полубесчувственное тело можно не считать, а вот остальные находились в полном сознании. Ругать подчиненного в присутствии остальных, в том числе и нижестоящих — непозволительная роскошь.

Хотя брата понять можно, ведь только вчера утром удалось его уговорить вернуть меня в Академию, а сегодня я валяюсь в лазарете с перебитыми ребрами под аппаратом интенсивной терапии. Зависшие надо мной разноцветные отростки тоненько попискивали, направляя на исцеление небольшие порции магии.

После разговора на повышенных тонах мужчины синхронно повернулись ко мне, в ожидании рассказа, о том, что же со мной случилось после того, как унес айерхан. Вот теперь говорить пришлось долго, потому что приходилось делать длинные паузы. Нейера Хасия все время была рядом со мной и в нужный момент смачивала потрескавшиеся губы. Только благодаря ее помощи смогла закончить свой рассказ, разумеется, умолчав о поцелуях.