Только белый, как снег.

И едва живой.

Все стихает вокруг нас.

Никаких звуков, никакого движения. Даже ветер запутался в верхушках деревьев.

Есть лишь одно существо, тихо скулящее и падающее на колени. Оно ползком подбирается к измученному телу, подтягивает его к себе на колени и громко скулит, заливаясь слезами и молитвами ко всем богам сразу, чтобы пощадили того, кто необходим больше жизни.

Это я – это существо.

Это я – жена Халларнского Потрошителя, покоренная им без единого взмаха меча.

Женщина, вдруг осознавшая, что ее сердце давно принадлежит ему – этому угрюмому человеку.

— Кел’исс будет в Красном шипе через несколько дней, - почти одними губами шепчет Тьёрд.

В его глазах едва теплится жизнь. Мне даже кажется, что он уже… одной ногой где-то очень далеко от меня.

Хватаю его за руку, прижимаю ее к себе.

— Все будет хорошо, - пытаюсь улыбаться сквозь проклятущие слезы. Да что за день сегодня за такой?! Кажется, так много я не плакала с самого детства.

— Кошка, послушай… - Он сглатывает, но кровь все равно сочится по синеющим губам.
– Кел’исс будет проездом. Расскажи ему все, что здесь произошло. Он поймет…

— Вот сам ему и расскажешь, муж! – кричу я, пытаясь подтянуть слишком тяжелое тело, прикрыть его обрывками плаща. – Я тебя отсюда вынесу хоть бы на своем горбу, понятно тебе?!

— Красный шип – твой, - продолжает Тьёрд, как будто уже и не слышит, что я говор. – Никто не посмеется принудить тебя к замужеству. Выбери человека, который будет тебя достоин, Кошка. Ты… должна жить.

На мгновение его взгляд становится пронзительным и глубоким, и мой генерал даже поворачивает голову, чтобы получше меня видеть.

Он даже как будто улыбается, но на губах только кровь и мои слезы.

— Под замком, на самом дне… — его снова скручивает кровавый кашель.

— Я видела. – Пытаюсь опередить его, не позволить впустую растратить последние силы. – Видела Темную. Видела… нашего сына, Тьёрд. Он на тебя похож, представляешь, а глаза… - Я уже почти ничего не вижу за пеленой слез и громко всхлипываю каждый раз, когда холодные дыхание Тьёрда вдруг перестает обжигать мою ладонь.
– Я все вспомнила, муж.

— Прости, что заставил тебя пройти через все это, жена.

— Каждый мужчина хочет оставить после себя наследника, - повторяю его слова. И совсем невпопад. – Не умирай. Пожалуйста. Кто-то… должен… научить его держать в руках меч.

Теперь он правда улыбается – широко, открыто, пусть и в уголках глаза появляются глубокие морщины.

— У нашего сына есть мать, которая знает, как держать меч. Я знал, кого брал…

— Я слабая. И трусливая, - перебиваю скороговоркой. – Я просто северянка, которая не слушает мужа и все время попадает в неприятности, и еще…

Его лицо расплывается за новым потоком моих слез.

Я яростно вытираю их тыльной стороной ладони, пытаюсь приподнять Тьёрда, как-то встать на ноги, но когда снова вижу его лицо…

Глаза Тьёрда больше не светятся.

— Тьёрд? – Я знаю, что это уже бессмысленно, но все равно легонько трясу его за плечо.

Как будто мой генерал просто устал после долгой дороги, прилег отдохнуть и забылся слишком крепким сном.

Его щеки такие бледные и холодные, что я закрываю их ладонями, чтобы немного согреть.

На губах тонкая полоска крови. И, кажется, он даже сейчас мне улыбается.

— Я тебя ненавижу, Потрошитель, - плачу и слезы горячими каплями стекают по его лицу. – Ненавижу, потому что… потому что…

Я долго сижу над его телом.

Оплакиваю его.

Оплакиваю себя.

Оплакиваю нашу судьбу.

Проклинаю всех богов, которые развели нас по разные стороны глупой и никому не нужной войны, а потом позволили вызреть в нас чему-то теплому. Стать… ближе друг другу. Стать, вопреки всему, мужу и женой.

Мы все эти месяцы шли друг к другу по одному острию ножа и, в конце концов, обязаны были столкнуться. И чтобы кто-то пошел дальше – второй должен был упасть.

— Я не хочу без тебя, слышишь? – Пальцы коченеют прямо на его щеках. – Не хочу идти дальше одна.

Я не хочу тот мир, где рядом не будет его хриплого голоса: «С тобой одни беды, Кошка…»

Сколько времени проходит, когда я начинаю чувствовать лед в венах? Много.

На длинных темных ресницах моего генерала лежит иней.