— Если б у меня было такое оружие, я бы тоже поспешил в мирное время запрятать его подальше.

— Так ты все же ждешь атаки со стороны Шедиза?

— Не знаю, — вздохнул он. — Поводов для волнения вроде бы нет. А в одном я даже благодарен Алекосу — гибель Процеро избавила меня от необходимости женить Нисия на какой-нибудь из его дальних родственниц. Но что-то подсказывает мне, что наш сосед еще преподнесет сюрпризы. А что говорит твоя интуиция, олуди?

Она поудобнее устроилась в его объятиях и пробормотала, закрыв глаза:

— Она говорит, что не желает больше ничего слышать об этом человеке. Давай спать!

Хален поцеловал ее в ухо. Его борода щекотала ей шею. Евгения спокойно заснула в кольце сильных рук. Вера ее в мужа была безгранична и не омрачалась никакими сомнениями. Пока он рядом — ей ничего не грозит, а значит, и в стране все будет хорошо. В этом заключении не было большой логики, но ведь она выводила его не умом, а той самой интуицией, на которую так рассчитывал Хален.

Он стал больше времени проводить в Киаре. Провел реформу судебной системы, назначив верховного судью, и предпочитал отныне вызывать губернаторов к себе, вместо того чтобы ездить по провинциям. Но во все гарнизоны он выезжал, и очень часто: устраивал бесконечные смотры и состязания, даже дважды провел всеобщие военные сборы, оторвав от работы всех мужчин страны, способных носить оружие. В былые времена царь Процеро, ревниво следивший за соседями, непременно выразил бы возмущение подобными действиями, усмотрев в них покушение на собственную безопасность. Царь Алекос проигнорировал их. Бронк писал, что ему было не до того: он все свое время посвящал новым стройкам. Похоже, строительство оказалось самым сильным его увлечением. Он лично создавал проекты жилых домов, заводов, мостов и требовал, чтобы все это возводилось по всей стране в кратчайшие сроки. Джаваль и Хален с юмором обсуждали это в личной переписке, а Калитерад строчил длиннейшие описания новостроек, присылал рисунки и даже стихи, которые благодарные шедизцы посвящали своему царю-созидателю.

— Ты веришь, что он олуди? — не удержавшись, спросила Евгения Ханияра.

И неожиданно услышала в ответ:

— Да.

Она изумленно уставилась на старика. Они находились в его кабинете при храме. Стоя за высоким столом, Ханияр подписывал бумаги с распоряжениями. Отложив перо, он поднял голову.

— Но как же так, — заикаясь от изумления, проговорила Евгения. — Он пришел не вовремя и не так, как все порядочные олуди!

— В книге «Циферблат судьбы» есть такие слова: «Олуди не ходят старыми путями». Беда мудрецов в том, что они требуют от жизни точного следования ими же придуманным образцам, чего она никак не может им дать. Шедизцы в этом смысле оказались прозорливее нас. Они, как и мы, ждали прихода следующего олуди в тридцать втором веке. Причем, заметь, в отличие от нас они ждут не кого-то, а возвращения олуди и великого царя Хасафера — того самого, от прихода которого страны ведут отсчет своей истории. И несмотря на неправильные время и место, они поверили, что Алекос и есть тот, кого они ждали.

— Ты утверждаешь, что он — тот самый олуди, что почти три тысячи лет назад впервые объединил страны?

— Этого я не могу утверждать и думаю, что даже он сам никогда не сможет предоставить этому доказательства. Но он олуди. Да.

— Почему же? — спросила она в отчаянии.

— Подумай сама, Евгения. Твой кругозор шире, чем у остальных, и ты без труда прозреваешь даже скрытую истину. Просто заставь себя думать.

Евгения молча смотрела на него, и, вздохнув, Ханияр принялся расхаживать по залу.

— Он появился в степях в пятьдесят пятом году. Всего через два года он завоевал Галафрию. Два года для объединения сотни вечно воюющих друг с другом племен — это невероятный срок. А с каким оружием он это сделал? Все эти века степняки не могли продвинуться дальше на север отнюдь не из-за страха перед горами, а из-за того, что их мечи и копья не могли сравниться с нашей сталью. Значит, Алекос дал им новое оружие. Те же пушки — ты ведь сама говорила, что для них требуется особый металл. Конечно, можно предположить, что они — изобретение Мата-Хоруса, но даже среди островитян не найдется таких дураков, чтобы дать подобное оружие варварам. Я думаю, Алекос принес их секрет оттуда, откуда пришел сам. Смотрим дальше. Всего за полтора года его правления в Шедизе выросли новые заводы, поднялся уровень жизни, так что даже обиженные прежней властью эмигранты спешат вернуться под его руку. Это о многом должно говорить тебе, ведь ты и сама сделала за последние годы больше, чем Хален и Барахия вместе взятые.

Ханияр остановился, пристально взглянул на Евгению. Она не могла говорить и сделала ему знак продолжать.

— Быстрота, стремление созидать — раз, — сказал он. — Его обращение с людьми — два. В самом начале он убирает со своего пути Амарха. Неважно, было то нападение спланировано им заранее или оказалось счастливой случайностью, в любом случае оно показало, что судьба и небо — на его стороне. Процеро посылает ему навстречу Нурмали, который давно мечтает о власти. Я уверен, Нурмали отправился в этот поход, надеясь разгромить врага, обрести доверие солдат и, вернувшись в Этаку, попытаться силой захватить власть. И что происходит? После встречи с Алекосом он преклоняет колено, приносит ему присягу и помогает завоевать трон, на который метил сам! Это было полтора года назад. Что мы слышали о Нурмали за это время? Только то, что он верно служит новому господину, не помышляя более о единоличной власти. Бронк! — воскликнул Ханияр так неожиданно, что Евгения вздрогнула. — Я в жизни не слышал, чтобы Бронк говорил о ком-либо в таком тоне. Он видел столько правителей, столько притворства, но он верит, что Алекос — олуди!

— Все это не доказательства, — дрожащим голосом сказала Евгения.

— А что для тебя — доказательства?

— У меня есть моя сила. Я могу видеть и слышать. Могу исцелять. Он — не может!

— Об этом нам доподлинно неизвестно, — возразил Ханияр. — И не забудь, что не все олуди обладали этим даром.

Она покачала головой.

— И что же теперь, Ханияр? К чему ты ведешь?

— Нам нужно быть готовыми к чему угодно…

Она стукнула кулаком по столу, гневно выпрямилась.

— Ну уж нет. Я — олуди. Я — богиня. Не для того я столько лет работала не покладая рук, чтобы теперь услышать, что мне нужно быть к чему-то готовой. Все будет так, как я захочу!

Священник улыбнулся, подошел и обнял ее.

— Ты несешь благословение всему, к чему прикасаешься. Рука неба сопровождает тебя во всем, и потому ты не ведаешь неудач. Я буду молиться, чтобы так было и впредь.

В его последних словах ей послышалось предостережение, но она не пожелала прислушаться.