Вскоре среди заснеженных кустов и сугробов показался приземистый домик, из трубы которого валил дым. Единственное окно светилось теплым оранжевым цветом, и на этот огонек хотелось лететь.

Странно, что в такой глуши столь утлое жилище никак не охранялось, но Эл не хотел об этом думать. Он смело постучал и на всякий случай взял посох наизготовку. Послышались стуки и скрипы, и спустя полминуты дверь открылась.

Глава 3. Огонь в крови

– Доброй ночи, – вежливо сказал Эл.

– Кому доброй, а кому и нет, – хрипло ответил хозяин, стройный рослый старикан с благородными чертами лица, аккуратной бородкой и ниспадающими на плечи прядями седых волос. – Кто ты и откуда взялся?

– В прямом смысле свалился с неба, – ответил юноша. – Я катался на архиорле и не справился с управлением.

– Едва ли ты по собственной воле катался на архиорле, – пробормотал старик. – Что же, входи. Но все же неплохо бы услышать ответ на мой вопрос – кто ты?

– Меня зовут Лад.

– Лад, значит. Ну, пусть будет Лад. А фамилия у тебя есть?

– Фамилия? Есть. Уинейл моя фамилия.

– Лад Уинейл. Хорошо, проходи и грейся у печи, лесник. Кстати, откуда ты?

– Из Кейлернила.

– Прекрасно. Чудесная провинция, Лад. Жаль, только далековато до нее отсюда. Хочешь вина? У меня свое. Благодатный вкус, поверь.

– Да, пожалуйста.

– Твое здоровье, Лад Уинейл из Кейлернила, – сказал старик, поднимая бокал и чокаясь с Элом.

Вино играло нотками клубники и малины, согревало и успокаивало. Юный маг расслабился и слегка прилег в мягком и уютном кресле.

– Скрывать свое имя и происхождение в чужой земле – мудро и порой необходимо для выживания, – вдруг сказал хозяин домика. – Только, пожалуйста, мой юный друг, когда ты в следующий раз захочешь скрыть тот факт, что твоя родина – Лодердейл, сними с куртки шнурок с голубыми кристаллами на заклепках. Мне, честно говоря, все равно, как тебя зовут, я и без этого знания обойдусь. Просто ты одет как лесник, и волосы у тебя черные, и кожа смуглая, а вот пальцы тонкие и рост высокий, совсем не как у дровосека.

– Лесные владыки не рубят деревья, – огрызнулся Эл таким тоном, будто отсыпал льда.

– Так ты еще и не из простолюдинов, – нахмурился старик. – Хорошо, Лад, кто бы ты ни был. Я вижу, что ты сильно ушибся, и не можешь вернуться домой. Оставайся пока у меня и поправляй здоровье. Кстати, меня зовут Карр Хольмстагг.

– Приятно познакомиться, Карр, и спасибо вам за гостеприимство!

Усталость, вино и тепло действовали сообща, и вскоре Эл начал ронять голову и прикрывать глаза. Старик Карр вздохнул и принялся убирать всякий хлам, набросанный на длинную деревянную кушетку, стоявшую в углу комнаты, почти рядом с печкой. Потом помог Элу перебраться и накрыл его старой кожаной курткой.

Отшельник посмотрел на засыпающего гостя, вздохнул, налил себе еще вина и уселся в кресло, прикрыв глаза.

Утро для Эла наступило поздно, и назвать его приятным было совершенно нельзя. Глаза словно кто-то залил горячей смолой, а мышцы болели так, будто из них всю ночь делали отбивные. Горло саднило ужасно, словно в него попало разом полторы сотни хвоинок. Эл попытался встать, но не смог.

Хлопнула входная дверь, и к кровати подошел Карр. Ему хватило беглого взгляда, чтобы все понять.

– Что, плохи дела? – спросил он, прищурив глаз.

– Ужасно, – заплетающимся языком ответил Эл.

– Это лихорадка, сынок, – вздохнул старик. – Плата за вход, которую Матерь Север берет с каждого гостя. Но ничего! Дня два-три, и снова будешь бегать, как олень. А пока я сварю тебе лекарство. Да, лекарство. Дикий мед, корень флании и красная соль. На вкус так себе, зато поднимает на ноги даже безнадежных. Лежи, лежи, вставать тебе нельзя – голова закружится, потеряешь сознание. Все, отдыхай.

Эл закрыл глаза и словно провалился в глубокий и темный колодец. Там было то жарко, то холодно, свет то и дело сменял тьму, и постоянно слышался какой-то гул.

Иногда он ненадолго пробуждался, и тогда Карр подносил какую-то жутко вонючую жидкость, одновременно соленую и сладкую – ее приходилось пить, обжигая губы и горло.

Эл не смог бы точно сказать, сколько времени он провел в горячке – казалось, что прошло несколько часов, а на самом деле может быть много дней. Поэтому когда сознание вернулось, а боль в теле ушла, Эл решил даже не спрашивать, чтобы не расстраиваться.