Пройдя по опустевшему коридору, Светлана заглянула в кабинет английского. Даша с книгой в руке сидела за учительским столом. Входя, Светлана полюбопытствовала:

– Что читаем?

В зеленых Дашиных глазах заплясали искорки.

– Когда входишь, принято здороваться. Тебя в школе не учили?

– Привет, – сказала Светлана.

Даша отложила американский детектив.

– Садись, Сычова, докладывай: кто прислал и с каким заданием?

Светлана улыбнулась.

– Дашка, прекрати.

Даша строго на нее посмотрела.

– Будешь пререкаться, я раздумаю тебя удочерять. И косички тебе заплетать будет некому. Кто тебя послал? Пароли, явки, шифровальные коды.

Светлана, смеясь, опустилась на стул.

– Стас меня там подменил. Велел тебя покараулить. Я говорю: «Ну ее на фиг, эту Дашку!» А он: «Поезжай, а то разведусь». Вот пришлось.

Даша кивнула.

– Тронута. Как там у вас?

Светлана расстегнула кожанку.

– Последняя квартира осталась: в двух пусто.

– Надежда, значит, есть, – вздохнула Даша. – Как Такэру? В бой, небось, рвется?

Светлана кивнула с улыбкой.

– Мировой парень. «Давайте, – говорит, – организуем мафию добрых людей». Калитин прямо отпал.

Даша хмыкнула.

– Мафия добрых людей – проект века! Сам, что ли, сочинил?

Светлана качнула головой.

– Сато, брат его, додумался.

Даша тряхнула «конским хвостом».

– Интересно живете. А я сижу – детектив мусолю: тишь да гладь, божья благодать.

Серые глаза Светланы потускнели.

– Насчет благодати вряд ли. «Мерс» Куроедова у ворот. Я проходила – не отреагировал. Тебя, гнида, поджидает.

Даша встала и прошлась по классу.

– Черт, скорей бы ты его замела!

Светлана в досаде развела руками.

– Заметешь тут! Через день-другой дело вообще на хрен прикроют! Пойду-ка его хоть подергаю…

– Сиди! – вскричала Даша. – Двинешься – придушу!

Обе они повернулись к окну, обрамлявшему клочок пасмурного неба. Дождь, который с утра собирался, но не шел, словно шантажист, давил на психику.

Куроедов развалился в «Мерседесе» рядом с начальником охраны, хмуро ворчавшим:

– Володь, у меня в животе революция.

Толстяк благодушно отмахнулся.

– Тебе только бы жрать. А любовь как же?

– Достал, гвоздь мне в печень! – огрызнулся Гаврилыч. – Может, ее там уже нет! Может, она дома давно!

Куроедов протянул сдобную ладонь.

– Спорим? Если туда Сычиха прошмыгнула, Дашенька точно там.

– Не факт. Может, Сычиха приперлась к своему физруку.

– Чушь. Уроки закончились, физкультурнику там делать нечего. А Дашенька, как пить дать, ждет своего французика, которого наш Юрик мурыжит на Лубянке. Вот Сычиха и примчалась морально поддержать подругу. Любовь моя там, Гаврилыч, и скоро выйдет. Куда ей деваться?

Начальник охраны испустил вздох.

– Замонал своей любовью! Чердак у тебя снесло!

Куроедов откинул волосы со лба.

– Заткнись, Гаврилыч, нельзя же только о деньгах да о бизнесе. Должно же в душе теплиться светлое безумство.

На сей раз начальник охраны от комментариев воздержался. Лишь его оттопыренные уши выражали ехидство.

– А все-таки, – сменил он тему, – не слабо я разделался с Игнатом. Без геморроя причем.

Куроедов кивнул.

– Даже не верится.

– Главное, – продолжил Гаврилыч, – мы не при делах. Дикая банда тинейджеров, лиц не разглядеть… Вот ведь какая трагедия.

Куроедов хлопнул его по плечу.

– Стратег. Наполеон.

– Хорош прикалываться. Такие банды, между прочим, поддаются дрессировке. Их можно держать в руках, подумай.

Толстяк с сомнением качнул головой.

– Разовая акция. Из-под контроля выйдут.

– За «бульон» маму продадут, – возразил Гаврилыч.

Оба призадумались.

– О'кей, посмотрим, – сказал Куроедов.

После некоторого молчания Гаврилыч кивнул на заднее окошко.

– «Хонду» видишь? Возле мусоровоза. Еще на Садовом ее засек.

Обернувшись, Куроедов буркнул:

– Не вижу, черт с ней. Сычихины штучки.

– Во всяком случае, – заметил начальник охраны, – это не братва Игната, железно. Как действовать будем?