– Ну, я же не только в двигателях разбираюсь, сэр, – сказал Скотт и наморщил лоб, словно демонстрируя свои умственные способности. – Единственная проблема, которую я вижу, – это то, что доктор будет хотеть подобного каждый раз, когда почувствует приближение старости. Давайте задумаемся над этим, сэр… Я чувствую, что сам немного старею.

Члены экипажа столпились у длинных столов, сервированных тортами, закусками. Особенно привлекали внимание напитки. Первые подносы с яствами были уничтожены в одно мгновение. Чехов печально ткнул вилкой в оставшийся микроскопический кусочек торта, в то время как доктор Кристина Чэпел и лейтенанты Ухура и Зулу взялись за нечто клинообразное, слишком большое для их тарелок.

– М-м-м, – промурлыкала Ухура, – я и не знала, что робот может печь такие вкусные торты.

– Не мог, – сказала Кристин, – пока я немного не изменила его программу.

Все засмеялись, кроме Чехова. Зулу слегка подтолкнул его локтем и спросил:

– Что с тобой?

– Где твое веселое настроение? – задала вопрос и Ухура.

– Мне кажется, что это и есть его веселое настроение, – улыбаясь, сказал Зулу. – Ты что, не знаешь этих угрюмых русских? – он, словно нечаянно, положил большой кусок торта на тарелку угрюмого офицера службы безопасности.

Чехов быстро вывернул кусок назад на поднос и объяснил:

– Это калории.

– Ты все еще взрослый ребенок, – сказал Зулу. – С каких это пор русские боятся есть жирную пищу?

– С тех пор, как почувствовали, что набирают в весе.

– Где? В пальцах?

Чехов усмехнулся:

– Скорее всего, в пальцах.

– Кристин, – не успокаивался Зулу, – неужели у него действительно десять фунтов лишнего веса?

Та с нескрываемым удовольствием поглощала бутерброды.

– Когда мы стареем, – аппетитно откусывая очередной кусок, выговорила она, – обмен веществ изменяется. Ты набираешь вес гораздо быстрее, чем в молодости.

Она снова откусила и, жуя, добавила:

– Чехов, вам же нет и двадцати двух.

Тот угрюмо посмотрел на свои ботинки и пробормотал:

– Не напоминайте мне.

Бодрый шум и топот вечеринки обещал длиться целый день. Маккой настоял, чтобы даже дежурные смены участвовали в празднике. Кирк уже собирался возвращаться на капитанский мостик, когда корабль неожиданно дрогнул. Это было едва ощутимое дрожание, которое из всех присутствующих могли заметить только Кирк и Скотт. Так и произошло. Уже через минуту они вместе направились к коммутатору. В этот же момент ровный голос офицера Спока послышался из усилителя:

– Капитан Кирк, на мостик, пожалуйста.

Джеймс дотронулся до кнопки на стене:

– Я здесь. Кажется, у вас там кто-то взбодрился с помощью виски?

– Ничуть, сэр. Весь дежурный персонал должен оставаться трезвым.

– Тогда зачем ты трясешь корабль?

– Это ты, должно быть, шел с уклоном в шесть.

– С уклоном в восемь, капитан, – неожиданно заявил Скотт.

– Скотти, я поражаюсь тебе, – сказал Кирк с притворным изумлением.

– Мне кажется, мы слишком много выпили, сэр.

– Так что происходит, Спок? – повторил вопрос капитан.

– Вас вызывает вулканец, – ответил тот, – кажется, дело серьезное.

– Я сейчас, – произнес Кирк и быстрым шагом направился к выходу.

Двери турболифта с шипением открылись. Капитан вышел на палубу мостика. Спок сидел в кресле. Казалось, что это был не живой человек, а изваяние. Он обернулся и посмотрел на вошедших.

– Мы получили от командования Звездного флота сигнал первого порядка, боевая готовность – красная. Приказано быть на Базе 22-2 завтра к семнадцати часам. Никакой дополнительной информации не получено.

– Даже по коду, Спок?

– Даже по коду. В послании просто говорится, что ты, доктор Маккой и я должны явиться к адмиралу флота Харрингтону немедленно по прибытии.

– Если эта миссия будет провалена, – сказал адмирал Пол Харрингтон, – все в квадрате 1221 может оказаться в руках клингонов к следующему году.

– Как раз к моему дню рождения, – прошептал Маккой Кирку.

Харрингтон повернулся к доктору на пятках.

– Что все это значит?

– Ничего, сэр.

Харрингтон был высоким мужчиной с безупречной осанкой. Он двигался с нарочитой аккуратностью, особенно когда вышагивал взад и вперед по толстому ковру зеленого цвета, который походил на английский газон. Поступь его была плавной и размеренной. Адмирал, казалось, находился в хорошем настроении. Это был настоящий британский моряк, скроенный из того же материала, что Френсис Дрейк и Горацио Нельсон. Харрингтон уже вошел в историю флота Федерации благодаря своей способности хладнокровно справляться с большими и малыми неприятностями. Кирк хорошо понимал, что если заданием, которое им предстоит выполнять, руководит Харрингтон, то они столкнулись с непростым и опасным делом.