Он сделал жест, словно застегивал рот на молнию.

– Можешь не бояться за свои секреты, – голос его был низкий, как раскаты отдаленного грома.

– Ух ты! Ты говоришь? – Миа вытаращила глаза

– А то, – в дверях стоял Том с посудным полотенцем через плечо и выражением чистого восторга на лице. – Ты думала, наш богатырь немой?

– Типа да…

– Он не любитель разговоров, но говорить все-таки может, – Том подмигнул. – Не беспокойся: я ничего не слышал про то, как ты работала натурщицей.

Миа переваривала все только что услышанное, когда яркая вспышка ослепила ее и отозвалась мучительной болью в голове. Все трое терли глаза, пытаясь прогнать плывшие в них белые пятна. Это была уже третья меньше чем за неделю вспышка, и после каждой все больше людей оказывались поражены загадочным генетическим недугом, который Миа всеми силами пыталась остановить. Она еще не пришла в себя, но две мысли уже кружились в ее голове. Как отреагировали на вспышку те, кому в порядке тестирования уже ввели искусственную хромосому?

А главное – что с Зоуи?

Миа, Том и Свен отходили от шока.

— Вспышки происходят с возрастающей частотой, – заметила Миа. — Надо выяснить, откуда они и как с ними бороться. Нужно также проверить состояние всех участников испытаний: нет ли ухудшения.

Свен отправился передать последнюю инструкцию.

Если Миа и думала что-то по поводу простого числа, полученного от Ларса, ей теперь стало не до него. Пусть даже генная терапия окажется вполне удачной — новые вспышки будут вызывать все новые потоки пострадавших.

– Вам удалось выяснить источник? — спросила она. — Ты же бывший Страж.

– У Стража сотни, а то и тысячи агентов, а у нас разве что несколько дюжин и совсем мало денег, — ощетинился Том.

— Ты прав. Извини, – оба испытывали неприятное чувство беспомощности.

— Мы следим за всеми их каналами связи, какие нам известны. Если они что-то знают, то или молчат, или пользуются связью, которую мы не контролируем.

– А если обойти посредника? – подумала вслух Миа.

— В смысле Стража? – не понял Том.

— Не то чтобы не следить за ними, но перенаправить часть людей. Смотри: идя за Стражем, вы всегда сзади. Так вот вы на меня вышли с опозданием.

Том замотал головой, но глаза его загорелись: она была права.

— Что ты предлагаешь?

— Есть военные спутники, есть спутники NASA, у них должна быть информация -- доберитесь до нее.

Инопланетный корабль и эпидемия Зальцбурга не могли не быть связаны: таких совпадений не бывает. Надо добраться до корабля и прекратить вспышки – это сейчас самое главное.

•••

Том вернулся через два часа. Ее испугало то, что он старался не смотреть ей в глаза.

– Нашли что-нибудь? – она не была уверена, что хочет услышать ответ.

Он протянул ей распечатки спутниковых снимков. На одном был виден кусок океана и, похоже, полуостров Юкатан. На другом – буровая установка в окружении полудюжины военных кораблей.

– Все началось с экспедиции неких геофизика Джека Грира и астрофизика Гэби Бишоп. По словам наших хакеров и людей в ВМС, они хотели найти метеорит, а наткнулись на этот корабль. Время первой вспышки совпадает со временем их открытия.

– Они его разбудили, – пробормотала Миа.

– Разбудили?

– Сколько бы времени ни прошло, те, кто оставил здесь этот корабль, хотели, чтобы мы его нашли.

– Зачем?

– Кто знает? Может, они ждали, когда мы будем готовы.

– Готовы к чему?

– Не знаю, и это-то меня и пугает, – она посмотрела на Тома. – Нам надо в Мексику.

– Все не так просто. Через наших людей в ВМС я пытаюсь связаться с группировкой в Заливе. Это теперь закрытая зона, окруженная военными кораблями, и не только американскими.

Вся жизнь на планете завертелась вокруг последних событий. Дело было не в одних пострадавших от синдрома. Ткань мирового общежития – политическая, религиозная, экономическая – все, что скрепляет человеческое сообщество, все затрещало по швам. Человечество неуклонно сползало к тому, чему сопротивлялось всю свою историю, – к тотальному хаосу.

О том, что грань между порядком и хаосом чрезвычайно хрупка, люди знали давно, хоть в Древнем Египте, хоть в современных Венесуэле, Сомали или Сирии. Теперь и Западный мир ощутил эту ужасающую хрупкость.